Аноним Неизвестен - Геммалия (СИ)

них общим; разделенные радости смягчали и помогали им снести горечь бытия.

Они поклялись никогда не расставаться; но судьба распорядилась иначе. Уже три месяца путешествовали они по стране Леонидов и Перикла, когда на зов свободы восстала вся Греция. Отважные сердца наших друзей не остались равнодушными к этому благородному призыву. Они готовы были сражаться во имя человечности; быть может, не найдя в жизни счастья, они испытывали зловещее наслаждение при мысли о совместной смерти. Но в самом начале жестокой борьбы Линдблад получил известие, заставившее его вернуться в Англию, а оттуда отправиться во Францию. Он обещал своему другу Джорджу Гилфорду возвратиться без промедления, дабы разделить с последним опасности и славу; однако он не сумел выполнить обещание; оставаясь почти два года вдали от своего названного брата, он часто получал от него письма; Гилфорд неизменно рассказывал о чудесных успехах греков и их смелых соратников. Свобода расцвела в прекрасных краях, где царствовала так долго; Гилфорд намерен был присоединиться к другу во Франции и сообщил, что прибудет в конце сентября в Марсель, где они условились встретиться.

Это и привело Линдблада в город, и он снова и снова принимался считать дни и часы, отделявшие его от встречи со спутником детства.

Видение той, кого называли здесь гречанкой, словно электрическая искра, пробудило его душу; окутывавший красавицу покров тайны, ее чарующие черты — все дразнило воображение баронета.

Он пытался заснуть… Напрасные старания! дрема лишь на краткий миг смежила его веки, погрузив Линдблада в волшебный мир сновидений. Ему снилось, что он стоит на пустынном берегу бушующего моря и произносит гибельную клятву, а вокруг сверкают молнии, гремит гром и ревет ветер… То была клятва супружества; невеста в погребальном крепе ждала его… как вдруг меж ними вспыхнула огненная стена… отвратный демон сокрушил ее, Линдблад навеки соединился со своей таинственной невестой, и мертвые в белых саванах взроптали, когда свершилась роковая свадьба… Затем вместе с бледной супругой оказался он в быстро мчащейся карете. С детства знакомые пейзажи окружали его; зима сковала природу; земля была покрыта снегом; он хотел было обнять свое божество, но мертвецы, казалось, продолжали вставать неодолимой преградой на пути его тщетных поцелуев.

Опечаленный мрачными сновидениями, сэр Чарльз поднялся, едва рассвело; воспоминание о Гилфорде восстановило его душевное спокойствие; он покраснел, подумав, что на минуту забыл друга всей своей жизни ради внезапной безумной любви к женщине, поистине прекрасной, но чужой и незнакомой; случай свел его с нею, и через несколько дней, вероятно, он покинет эти места навсегда… Тяжким усилием воли он решительно подавил в себе готовую зародиться страсть и устремился в порт с твердым намерением уехать немедленно по встрече с другом.

В порту он стал расспрашивать моряков, но никто не мог ничего сказать ему о корабле «Два друга»; все уверяли, что среди судов, заходивших в порт или бросивших якорь на рейде, не было ни единого с таким названием.

Отчаявшись что-либо разузнать, сэр Чарльз с грустью направился на постоялый двор, но тут встречный морской офицер, к которому он обратился, поведал путешественнику, что недавно побывал в морях Леванта на королевской сторожевой габаре^[1]; судно «Два друга» встретилось ему в водах Сицилии, куда зашло на несколько дней для починки; не пройдет и трех недель, заверил офицер, как корабль прибудет в Марсель.

Линдблад, начавший уже беспокоиться о судьбе друга, с радостью выслушал рассказ офицера; в глубине души не мог он не радоваться и отсрочке, что позволяла ему провести некоторое время под одной крышей с красавицей, воспоминание о которой преследовало его повсюду. Он вознамерился проникнуть в ее тайну; смутная надежда обрести в ней долгожданную спутницу окрыляла его пылкое воображение.

Вернувшись в «Павлин», Линдблад стал тщетно искать знакомства с прелестной гречанкой; днем она всегда оставалась в своей комнате и показывалась лишь по вечерам, когда выходила, или по возращении из своего ночного паломничества. Раз или два он пытался заговорить с нею; однако молчаливая гречанка, не останавливаясь, удостаивала его лишь односложными ответами.

Страсть жгла его огнем, препоны же лишь распаляли ее; незнакомка, словно наделенная магическими чарами, всецело --">