Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела [английский и русский параллельные тексты]

George Meredith Джордж Мередит THE ORDEAL OF RICHARD FEVEREL Испытание Ричарда Феверела CHAPTER I ГЛАВА I Обитатели Рейнем-Абби Some years ago a book was published under the title of Несколько лет тому назад вышла в свет книга, озаглавленная "The Pilgrim's Scrip." "Котомка пилигрима". It consisted of a selection of original aphorisms by an anonymous gentleman, who in this bashful manner gave a bruised heart to the world. Она состояла из выбранных изречений безымянного философа, стыдливо и скромно изливавшего перед миром страдания разбитого сердца. He made no pretension to novelty. У автора не было никаких притязаний на новизну. "Our new thoughts have thrilled dead bosoms," he wrote; by which avowal it may be seen that youth had manifestly gone from him, since he had ceased to be jealous of the ancients. "Наши новые мысли, - писал он, - находят отзвук в омертвевших сердцах". Из этого признания следует, что он явно уже не молод, он больше не завидует древним. There was a half-sigh floating through his pages for those days of intellectual coxcombry, when ideas come to us affecting the embraces of virgins, and swear to us they are ours alone, and no one else have they ever visited: and we believe them. Со страниц этой книги веяло едва уловимой тоской по той поре жизни, когда мы до такой степени упоены собою, что мысли наши принимают обличье невинных девушек и, обнимая нас, клянутся, что, кроме нас у них не было и нет никого на свете, - и мы им верим. For an example of his ideas of the sex he said: Вот пример его взглядов касательно отношения полов: "I expect that Woman will be the last thing civilized by Man." "Мне думается, что Мужчине легче цивилизовать кого угодно, но только не Женщину". Some excitement was produced in the bosoms of ladies by so monstrous a scorn of them. Столь чудовищное презрение к прекрасному полу вызвало известное замешательство среди дам. One adventurous person betook herself to the Heralds' College, and there ascertained that a Griffin between two Wheatsheaves, which stood on the title-page of the book, formed the crest of Sir Austin Absworthy Bearne Feverel, Baronet, of Raynham Abbey, in a certain Western county folding Thames: a man of wealth and honour, and a somewhat lamentable history. Некая предприимчивая особа обратилась в Хералдз Колледж, и там удалось установить, что грифон между двумя снопами пшеницы, изображенный на титульном листе книги, является эмблемою герба сэра Остина Абсворти Бирна Феверела, баронета Рейнем-Абби в одном из Западных графств, расположенных по обе стороны Темзы; что это человек богатый и знатный, но с неудачно сложившейся жизнью. The outline of the baronet's story was by no means new. История баронета была отнюдь не нова. He had a wife, and he had a friend. У него была жена и был друг. His marriage was for love; his wife was a beauty; his friend was a sort of poet. Женился он по любви; жена его была хороша собой; друг его был в некотором роде поэтом. His wife had his whole heart, and his friend all his confidence. Сердце баронета безраздельно принадлежало жене, а откровенен он мог быть только с другом. When he selected Denzil Somers from among his college chums, it was not on account of any similarity of disposition between them, but from his intense worship of genius, which made him overlook the absence of principle in his associate for the sake of such brilliant promise. Когда среди всех товарищей по колледжу выбор его пал именно на Дензила Самерса, то это было вовсе не оттого, что их объединяло некое сродство душ; просто он настолько чтил в человеке этом талант, что, ослепленный его блеском, упустил из виду, что приятель его начисто лишен каких бы то ни было нравственных устоев. Denzil had a small patrimony to lead off with, and that he dissipated before he left college; thenceforth he was dependent upon his admirer, with whom he lived, filling a nominal post of bailiff to the estates, and launching forth verse of some satiric and sentimental quality; for being inclined to vice, and occasionally, and in a quiet way, practising it, he was of course a sentimentalist and a satirist, entitled to lash the Age and complain of human nature. В юные годы Дензил владел небольшим поместьем, но успел промотать его еще до того, как окончил колледж; поэтому он всецело зависел от своего поклонника, в доме которого жил, числясь там для виду на должности управляющего имениями и сочиняя стихи, сатирические и в то же время сентиментальные; дело в том, что, будучи предрасположен к порокам и по временам втайне давая им волю, он, разумеется, не мог не сделаться поэтом сатирическим и сентиментальным, считающим себя вправе бичевать свой век и сетовать на слабости человеческой природы. His earlier poems, published under the pseudonym of Diaper Sandoe, were so pure and bloodless in their love passages, and at the same time so biting in their moral tone, that his reputation was great among the virtuous, who form the larger portion of the English book-buying public. Его ранние стихи, напечатанные под псевдонимом Дайпер Сендо, были на редкость целомудренны и бескровны, когда в них заходила речь о любви, и вместе с тем в нравоучительной части своей столь беспощадны, что он сделался весьма популярен среди людей добродетельных, которые и составляют большую часть публики, покупающей в Англии книги. --">