Теодор Драйзер - Дженни Герхардт - английский и русский параллельные тексты

business called them to Columbus, invariably maintained parlor chambers at the hotel. Оба сенатора из конгресса Соединенных Штатов, когда дела призывали их в Колумбус, неизменно занимали здесь номера люкс. One of them, Senator Brander, was looked upon by the proprietor as more or less of a permanent guest, because he was not only a resident of the city, but an otherwise homeless bachelor. Одного из них, сенатора Брэндера, владелец считал почти постоянным своим жильцом, поскольку у этого старого холостяка не было, в сущности, другого дома в Колумбусе, кроме отеля. Other and more transient guests included Congressmen, State legislators and lobbyists, merchants, professional men, and, after them, the whole raft of indescribables who, coming and going, make up the glow and stir of this kaleidoscopic world. Среди прочих, менее оседлых постояльцев были члены конгресса, законодательного собрания штата, а также кулуарные политики, коммерсанты, адвокаты, врачи - словом, кого там только не было; вся эта разношерстная публика приезжала и уезжала, и отель жил калейдоскопически пестрой и суетливой жизнью. Mother and daughter, suddenly flung into this realm of superior brightness, felt immeasurably overawed. Мать и дочь, внезапно закинутые судьбой в этот ослепительный мир, были безмерно напуганы. They went about too timid to touch anything for fear of giving offense. Они едва решались к чему-либо притронуться. The great red-carpeted hallway, which they were set to sweep, had for them all the magnificence of a palace; they kept their eyes down and spoke in their lowest tones. Широкий, устланный красным ковром коридор, который они должны были подмести, казался им величественным, как дворец; они не смели поднять глаза и говорили шепотом. When it came to scrubbing the steps and polishing the brass-work of the splendid stairs both needed to steel themselves, the mother against her timidity, the daughter against the shame at so public an exposure. Когда же пришлось мыть великолепную лестницу и чистить медные прутья и решетки, обеим понадобилось призвать на помощь все свое мужество: матери - чтобы преодолеть робость, дочери - чтобы преодолеть стыд, ведь она должна заниматься этим на виду у всех. Wide beneath lay the imposing lobby, and men, lounging, smoking, passing constantly in and out, could see them both. Под ними раскинулся огромный вестибюль, и все, кто там отдыхал, курил, входил и выходил, могли видеть их обеих. "Isn't it fine?" whispered Genevieve, and started nervously at the sound of her own voice. - Как тут красиво, правда? - шепнула Дженевьева и вздрогнула от звука собственного голоса. "Yes," returned her mother, who, upon her knees, was wringing out her cloth with earnest but clumsy hands. - Да, - тихо отозвалась мать; стоя на коленях, она неловкими руками усердно выжимала тряпку. "It must cost a good deal to live here, don't you think?" - Наверное, чтобы жить здесь, нужно очень много денег! "Yes," said her mother. - Да, - сказала мать. "Don't forget to rub into these little corners. Look here what you've left." - Не забывай протирать вот тут, в уголках. Смотри, сколько грязи ты оставила. Jennie, mortified by this correction, fell earnestly to her task, and polished vigorously, without again daring to lift her eyes. Дженни, огорченная этим замечанием, усердно взялась за работу и терла изо всех сил, уже не смея больше смотреть по сторонам. With painstaking diligence they worked downward until about five o'clock; it was dark outside, and all the lobby was brightly lighted. Старательно, не жалея рук, они работали до пяти часов; на улице уже стемнело, и вестибюль был ярко освещен. Now they were very near the bottom of the stairway. Они кончали мыть лестницу, оставалось всего несколько ступеней в самом низу. Through the big swinging doors there entered from the chilly world without a tall, distinguished, middle-aged gentleman, whose silk hat and loose military cape-coat marked him at once, among the crowd of general idlers, as some one of importance. В это время отворилась широкая двустворчатая дверь, которая то и дело распахивалась, впуская с улицы струю холодного воздуха, и вошел высокий немолодой человек в цилиндре и широком плаще военного покроя; он резко выделялся на фоне праздной толпы - сразу видно было, что это важная особа. His face was of a dark and solemn cast, but broad and sympathetic in its lines, and his bright eyes were heavily shaded with thick, bushy, black eyebrows. Лицо у него было смуглое, со строгими чертами, но открытое и приятное; над блестящими глазами нависали густые черные брови. Passing to the desk he picked up the key that had already been laid out for him, and coming to the staircase, started up. Он на ходу взял с конторки уже приготовленный для него ключ и стал подниматься по лестнице. The middle-aged woman, scrubbing at his feet, he acknowledged not only by walking around her, but by graciously waving his hand, as much as to say, Он не только осторожно обошел пожилую женщину с тряпкой, но и снисходительно махнул ей рукой, словно говоря: "Don't move for me." "Ничего, я пройду". The daughter, however, caught his eye by standing up, her troubled glance showing that she feared she was in his way. В эту минуту дочь выпрямилась и оказалась с ним лицом к лицу; по ее глазам было видно, как она испугана тем, что очутилась у него на дороге. He bowed and smiled pleasantly. --">