Гавриил Степанович Батеньков - Одичалый

Гавриил Степанович Батеньков Одичалый

1

Я прежде говорил «Прости!»

В надежде радостных свиданий,

Мечты вилися на пути,

А с ними ряд воздушных зданий.

Там друг приветливый манил,

Туда звала семья родная,

Из полной чаши радость пил,

Надежды светлые питая.

Теперь – прости всему навек!

Зачем живу без наслаждений?

Ужель еще я человек?

Нет!.. да! – для чувства лишь мучений!

Во мне ли оттиск божества?

Я ль создан мира господином?

Создатель – благ. Ужель их два?

Могу ль его назваться сыном?

Шмели покоятся в дупле,

Червяк в пыли по воле гнется —

И им не тесно на земле:

Им солнце светит, воздух льется,

Им – все! А мне

Едва во сне

Живая кажется природа…

Ищу в бесчувственной стене

Отзыв подобного мне рода.

2

Вон там туман густой вдали

И буря тучами играет;

Вода одна, и нет земли,

Жизнь томно факел погашает.

Вон там на воздухе висит,

Как страшный остов, камень голый,

И – дик и пуст – шумит, трещит

Вокруг трущобы лес сосновый.

Там серый свет,

Пространства нет,

И время медленно ступает…

Борьбы стихий везде там след…

Природа в сиротстве рыдает…

И там уму

В тюрьме тюрьму

Еще придумалось устроить…

Легко ему

Во мраке – тьму,

В теснине – тесноту удвоить!

Там пушек ряд,

Там их снаряд;

При каждом входе часовые.

Кругом крутят,

Кругом шумят

Морские волны лишь седые.

Куда пойти?

Кому прийти

Сюда без ведома смотрящих?

И как найти

К родным пути,

Где даже нет и приходящих?

Все это там, друзья, для вас —

И редко вам на мысль приходит…

Все это здесь, друзья, для нас:

Здесь взор потухший лишь находит

Пространство в нескольких шагах,

С железом ржавым на дверях,

Соломы сгнившей пук обшитый

И на увлаженных дверях

Следы страданий позабытых.

Живой в гробу,

Кляну судьбу

И день несчастного рожденья!

Страстей борьбу

И жизнь рабу

Зачем вдохнула из презренья?

3

Скажите: светит ли луна?

И есть ли птички хоть на воле?

Им дышат ли зефиры в поле?

По-старому ль цветет весна?

Ужель и люди веселятся?

Ужель не их – их не страшит?

Друг другу смеет поверяться,

И думает, и говорит?

Не верю. Все переменилось:

Земля вращается, стеня,

И солнце красное сокрылось…

Но, может быть, лишь для меня?

4

Вон там весной

Земли пустой

Кусок вода струей отмыла.

Там глушь: полынь и мох густой —

И будет там моя могила!

Ничьей слезой

Прах бедный мой

В гробу гнилом не оросится,

И на покой

Чужой рукой

Ресниц чета соединится.

Не урна скажет, где лежит

Души бессмертной бренна рама;

Не пышный памятник стоит,

Не холм цветистый – влажна яма.

Кто любит, не придет туда;

Родной и друг искать не будет

Ко мне заросшего следа;

Его могильщик позабудет.

Здесь имя – в гробовую тьму…

Добра о нем уже не скажут —

И с удовольствием к нему

Враги одно лишь зло привяжут.

Погибли чувства и дела,

Все доброе мое забыто,

И не осмелится хвала

Мне приписать его открыто.

Довольно раз

К цепям у нас

Себе позволить отвращенье,

Сказать… поднять чело на час —

И расклокочется гоненье…

Кукушка стонет, змей шипит,

Сова качается на ели,

И кожей нетопырь шумит —

Вот песнь кругом сырой постели.

Песок несется, ил трясется,

Выходит пар из мокроты,

И ржавый мох в болоте ткется —

Вот мне приветные цветы!

Придет холодный финн порой —

И в сердце страх один имея,

Смутится самой тишиной

И скажет: «Здесь приют злодея —

Уйдем скорей, уж скоро ночь.

Он чудится и в гробе смутой…»

С колом в руках, в боязни лютой,

Крестясь, пойдет оттоле прочь.

О люди, знаете ль вы сами,

Кто вас любил, кто презирал

И для чего под небесами

Один стоял, другой упал?

Пора придет:

Не лживый свет

Блеснет – все будет обличенье…

Нет! не напрасно дан завет,

Дано святое наставленье,

Что бог-любовь, и вам любить —

Единый к благу путь указан…

И тот, кто вас учил так жить,

Сам был гоним, сам был наказан…

Но чем то сердце будет здесь,

Которое любить умело

И с юных лет уже презрело

Своекорыстие и спесь?

Что будет око прозорливо,

Которое земли покров

Так обымало горделиво

И беги мерило миров?

Что будет череп головной,

Разнообразных