Габриэле д`Аннунцио - Том 5. Девы скал. Огонь

Габриэле Д'Аннунцио Собрание сочинений в 6 томах Том 5 Девы скал. Огонь

ДЕВЫ СКАЛ Роман Перевод В. Корша

Пролог

Нечто, взятое из природы и увиденное в большом зеркале.

Леонардо да Винчи

Этими смертными очами я созерцал, как в короткое время расцвели и заблистали, потом увяли и погибли одна за другой три несравненные души: самые прекрасные, самые пылкие и самые несчастные, которые когда-либо появлялись в последних отпрысках могущественного рода.

В местах, где ежедневно мелькали их отчаяние, их прелесть и их гордость, я впитал в себя мысли более ясные и ужасные, чем могли мне дать древнейшие развалины знаменитых городов. Чтобы приподнять таинственную завесу с их далеких поколений, я подолгу вглядывался в глубину огромных фамильных зеркал, в которых они иногда не узнавали свои собственные образы, покрытые бледностью, подобной той, которая указывает на разложение после смерти; и я долго не отводил взгляда от старых, обветшалых предметов, до которых их холодные или трепетные руки касались, может быть, тем же жестом, какой делали другие руки, уже давно обратившиеся в прах. Знал ли я их такими в тоске повседневной жизни, или они — создание моей мечты и моего раздумья?

Такими узнал я их в тоске повседневной жизни, и они — создание моей мечты и моего раздумья. Этот лоскуток в ткани моей жизни, бессознательно созданной ими, имеет для меня цену до такой степени неизреченную, что я хочу пропитать его благоуханием самым острым и самым проникновенным, чтобы время не смело стушевать и уничтожить его.

Поэтому я обращаюсь к искусству. О! Какие чары обладают могуществом придать осязаемость и реальность тканям духовной пряжи, которую три пленницы пряли в тоске томительных дней и потом мало-помалу заполняли образами самыми скорбными, в каких когда-либо отражалось безнадежно человеческое страдание.

Отличаясь от трех сестер древности тем, что они были не дочерьми, но жертвами Необходимости, они соткали для меня самый богатый период моей жизни и в то же время они подготовляли судьбу того, кто должен был прийти. Свою работу они никогда не услаждали пением, но иногда проливали печальные слезы, в которых выражалась вся сущность их неиссякаемых, замкнутых душ.

С первой же минуты я постиг, что они живут под ударом мрачной угрозы, под тираническим давлением, упавшие духом, задыхающиеся и близкие к смерти — и все их поступки, их движения и самые незначительные слова казались мне важными и говорящими о том, чего они сами не знали в своем глубоком неведении.

Сгибаясь и подкашиваясь под гнетом своей зрелости, как деревья осенью, слишком отягченные тяжелыми плодами, они не умели ни измерить своего страдания, ни признаться в нем. Их губы, полуоткрытые от тоски, указали мне только на незначительную часть их тайны. Но я сумел понять то неизъяснимое, о чем мне говорила красноречивая кровь в венах их обнаженных рук.

И обиталище добродетели будет полно снов и тщетных надежд.

Леонардо да Винчи

Час, предшествовавший моему появлению в старом родовом саду, где они ждали меня, когда я вспоминаю его, является мне озаренным светом необычайной поэзии.

Для того, кто знает, на какой медленный или внезапный расцвет, на какие неожиданные перерождения способна напряженная душа, общаясь с другими душами в превратностях неверной жизни; для того, кто, признавая все достоинство существа в том, чтобы подчинить других своей нравственной силе или самому покориться ей, приближается к одному из себе подобных, с тайной тревогой, будет ли он властвовать или подчиняться; для каждого, кто жаждет постигнуть внутреннюю тайну, кто стремится к духовной власти, или кого влечет рабство, — никакой час не имеет очарование того часа, когда, полный смутных предвидений, он направляется к Неведомому и Бесконечному, к темному живому миру, который он завоюет или которым будет поглощен.

Я готовился проникнуть в запертый сад. Три княжны ждали там друга, которого они не видели давно, почти их ровесника, с которым их связывали воспоминания детства и юности, единственного наследника имени --">