Владимир Владимирович Набоков - Забытый поэт

пакостную фигуру от их взглядов. К сожалению, старый господин был слишком заметен аудитории, восседая на своем сомнительном пьедестале с вращательными возможностями, на которые намекало постоянное поскрипывание, да еще извлек из футляра и по-рыбьи дышал на очки, удобно устроившийся и абсолютно безмятежный; его лысый череп, поношенный черный сюртук и лакированные туфли наводили на мысль о нуждающемся русском профессоре или преуспевающем агенте похоронного бюро.

Председатель встал за трибуну и начал вступительную речь. По залу то и дело пробегал шепоток: публике хотелось все-таки знать, кто этот старик. В очках, туго оседлавших переносицу, обхватив ладонями колени, он скосил глаза на портрет, затем отвернулся от него и стал разглядывать первый ряд. Ответные взоры не могли не сновать между его лоснящейся лысиной и густой шевелюрой на портрете, поскольку во время затянувшейся речи председателя слухи о диковинном вторжении облетели зал и воображение некоторых не на шутку соблазнилось идеей, что поэт, принадлежащий легендарной эпохе, надежно замурованный в нее школьными учебниками, в действительности не что иное, как ходячий анахронизм, живое ископаемое в сетях невежественных рыбарей, новый Рип Ван Винкль, и впрямь посетивший в своем старческом слабоумии это собрание, посвященное его славной юности.

«…Пусть же имя Перова, — говорил председатель, заканчивая выступление, — никогда не забудет мыслящая Россия. Тютчев сказал, что Пушкин навсегда останется в ее сердце, как первая любовь. В отношении Перова можно утверждать, что он был ее первым опытом свободы. На первый взгляд может показаться, что эта свобода сводится к феноменальной расточительности его образов, которые больше по душе поэту, нежели гражданину. Но мы, представители другого, зрелого поколения, намерены расшифровать для себя более глубокий, актуальный, человеческий, общественный смысл в таких его стихах:

Когда снежок в тени кладбищенской ограды

Подтаял, и в лучах лошадки черный бок

Отливом голубым пленяет взгляд, и рады

Мы лужам, что блестят у самых наших ног

Небесной синевой, тогда слепых, и бедных,

И жалких навестить идет моя душа,

Всех тех, кто спину гнет, усталых, многодетных,

Не видящих в снегу прогалин разноцветных,

Лошадки голубой, что чудно хороша».

Последовал всплеск аплодисментов, вдруг сменившихся неудержимым смехом: пока председатель, весь еще во власти декламационной вибрации, направлялся к столу, бородатый пришелец приподнялся и ответил на аплодисменты энергичными поклонами и неловким взмахом руки, поза его являла смесь официальной признательности и нетерпения. Славский с помощью двух служителей предпринял отчаянную попытку вывести его, но из недр аудитории раздались выкрики: «Позор, позор!» и «Оставьте старика!»

В одном из описаний этого вечера я натолкнулся на предположение, что в зале находились сообщники, но, думаю, всеобщего сочувствия, которое приходит так же неожиданно, как и коллективная недоброжелательность, вполне достаточно для объяснения такого оборота событий. Несмотря на необходимость сопротивления сразу троим, старик ухитрялся сохранять невероятное достоинство, и когда незадачливые оппоненты отпустили его и он подобрал вертящуюся табуретку, упавшую во время схватки, по залу прокатился удовлетворенный гул. Досадный факт, однако, заключался в том, что атмосфера вечера была безнадежно испорчена. Те, что моложе и хамоватей, решили получить удовольствие от происходящего. Председатель с дрожащими ноздрями налил в стакан воду из графина. Два шпика в разных концах зала украдкой обменялись взглядами.

3

За выступлением председателя последовал отчет казначея о поступлениях из учреждений и от частных лиц на сооружение памятника Перову в одном из городских садов. Старик неторопливо извлек из кармана листок бумаги, огрызок карандаша и, положив бумагу на колени, стал проверять цифры, упомянутые в отчете. Затем перед зрителями на минуту предстала внучка сестры Перова. С этим номером программы у организаторов были определенные трудности, так как названная особа, полная, пучеглазая, бледная, как воск, молодая дама, лечилась от меланхолии в клинике для душевнобольных. С кривящимися губами, всю в розовом, ее предъявили аудитории и тут же вернули в надежные руки могучей сиделки, делегированной лечебницей.

--">