Ивлин Во - Упадок и разрушение

умолчим об этом? В случае чего — вы мне про это не рассказывали, договорились? В подобных ситуациях мы пишем так: «обучение не закончено по личным мотивам», понимаете меня? — Он взялся за телефон. — Мистер Самсон? У меня тут сидит один юноша… да-да… по личным мотивам… есть у нас что-нибудь подходящее? Превосходно! Давайте сюда! — Он повернулся к Полю. — Кажется, — сказал он, — мы вас сможем кое-чем порадовать.

Вошел молодой человек с листком бумаги.

— Ну-с, что вы на это скажете? Поль прочитал:

«Сведения о вакансии.

Строго конфиденциально.

Школе Огастеса Фейгана, эсквайра и доктора философии, прож. в замке Лланаба в Сев. Уэльсе, срочно требуется младший учитель для преподавания английского, греческого и латинского языков по общей программе, а также французского языка, немецкого языка и математики. Требуется опыт работы в школе и умение играть в теннис и крикет.

Тип школы — школа.

Примерный оклад — сто двадцать фунтов в год и полный пансион.

Предложения направлять по возможности скорее доктору Фейгану (указав на конверте „эсквайру“ и „доктору философии“). Желательны рекомендации и фотокарточка, равно как и указание на то, что сведения о вакансии получены через наше агентство».

— Райское местечко! — сказал мистер Леви.

— Но я же не знаю ни слова по-немецки, в школе не работал, в жизни не играл в крикет, и у меня нет рекомендаций.

— К чему скромничать, — сказал мистер Леви. — Как говорится, было бы желание… Совсем недавно, например, мы устроили человека, который в руках не держал пробирки, преподавателем химии в одну из наших ведущих частных школ. А знаете, почему он к нам обратился — искал уроки музыки. Говорят, он сейчас в полном порядке. Кроме того, не думаю, что доктор Фейган всерьез надеется получить педагога-универсала за столь мизерное жалованье. Скажу честно: Лланаба у нас котируется невысоко. Школы мы делим на четыре категории: ведущие школы, первоклассные школы, хорошие школы и, наконец, просто школы. По правде сказать, — признался мистер Леви, — «просто школа» — это не бог весть что. Но вам, я думаю, Лланаба подойдет. Насколько мне известно, у вас всего-навсего два конкурента, а один из них к тому же глух как тетерев, бедняга.

На следующий день Поль отправился к Абботу и Горгонеру знакомиться с доктором Фейганом. Ему не пришлось долго ждать. Доктор Фейган уже был на месте и беседовал с претендентами. Вскоре мистер Леви ввел Поля в кабинет, представил его и удалился.

— Вы себе не представляете, до чего утомительна была беседа, — пожаловался доктор Фейган. — Милейший юноша, но он не понял ни единого моего слова. У вас как со слухом?

— Не жалуюсь.

— Превосходно. В таком случае, приступим.

Поль робко посматривал на сидевшего напротив него человека. Доктор Фейган был очень высок, очень стар и очень хорошо одет. Глаза у него были запавшие, шевелюра седая, а брови — иссиня-черные. Продолговатая голова чуть заметно тряслась в такт словам, говорил он как человек, обучавшийся в свое время ораторскому искусству. Кисти рук доктора поросли волосами, а слегка искривленные пальцы походили на клешни.

— Насколько я понимаю, в школе вы никогда не работали?

— Нет, сэр, к великому сожалению, не работал.

— Ну что ж, в какой-то степени это даже преимущество. Мы подчас легко приобретаем профессиональные навыки, но теряем свежесть восприятия. Однако будем реалистами. Я готов платить сто двадцать фунтов в год, но только педагогу со стажем. У меня есть письмо от одного молодого человека — у него диплом по лесоводству, на основании чего он требует прибавку в десять фунтов. Но поверьте, мистер Пеннифезер, не диплом для меня главное, а человек. Кстати сказать, университет вы оставили довольно неожиданно. Позвольте полюбопытствовать — почему?

Этого вопроса Поль боялся как огня, но, верный своим принципам, он решил выложить все начистоту.

— Меня отчислили за непристойное поведение, сэр!

— За непристойное поведение? Что ж, не будем вдаваться в подробности. Не первый год я работаю в школе и за это время сумел убедиться, что учителями становятся по причинам, о которых, как правило, предпочитают не распространяться. Но опять-таки, мистер Пеннифезер, будем реалистами. Посудите сами, в состоянии ли я платить сто двадцать фунтов в год человеку, которого отчислили за непристойное поведение? А что, если на первых порах --">