Густаво Адольфо Беккер - Miserere

прерванную нить своего повѣствованія.

Послушникъ, нѣсколько человѣкъ, принадлежащихъ къ аббатству, и два-три пастуха монастырской фермы, собравшихся вокругъ очага, слушали его въ глубокомъ молчаніи.

— Съ тѣхъ поръ, — продолжалъ онъ, — я исходилъ всю Германію, всю Италію и большую часть этой страны, классически извѣстной религіозной музыкой, и все еще не слыхалъ ни одного Misererе, которымъ-бы могъ вдохновиться, рѣшительно ни одного, а слышалъ ихъ столько, что могу сказать — слышалъ всѣ.

— Всѣ? — сказалъ тогда одинъ изъ пастуховъ, прерывая его. — А вы уже слышали горное Miserere?

— Горное Miserere! — воскликнулъ музыкантъ съ изумленнымъ видомъ. — Это что за Miserere?

— Такъ я и зналъ, — пробормоталъ пастухъ и затѣмъ произнесъ таинственнымъ голосомъ:- это Miserere, которое слышатъ случайно только тѣ, кому приходится, какъ мнѣ, день и ночь ходить за стадомъ по частымъ кустамъ и по скалистымъ горамъ. Про него существуетъ цѣлая легенда и очень старинная; но она столько-же правдива, сколько сначала можетъ показаться невѣроятной. Вотъ что она гласитъ:

Среди самыхъ дикихъ скалъ, окаймляющихъ долину, въ глубинѣ которой находится это аббатство, много лѣтъ тому назадъ… да что я говорю, — много лѣтъ! много вѣковъ тому назадъ, — былъ знаменитый монастырь. Эготъ монастырь воздвигъ на свой счетъ одинъ богатый вельможа, у котораго былъ сынъ, великій злодѣй. Такъ вотъ, въ наказаніе за его злодѣйства, отецъ и лишилъ его наслѣдства и все свое имущество и всѣ владѣнія завѣщалъ на сооруженіе монастыря.

Сначала все шло хорошо; но этотъ сынъ, который, какъ вы увидите, былъ сдѣланъ изъ чертовскаго матеріала, если только не былъ самъ сатана во плоти, провѣдалъ, что его владѣнія находятся во власти монаховъ и что его замокъ превращенъ въ церковь. Тогда онъ собралъ нѣсколькихъ разбойниковъ, своихъ товарищей по той постыдной жизни, которую началъ вести, покинувъ жилище отцовъ, и въ ночь на великій четвергъ, когда монахи собрались въ церковь, въ ту минуту, какъ они запѣли Miserere, — поджегъ монастырь, разграбилъ церковь и, какъ разсказываютъ, не оставилъ въ живыхъ ни одного монаха. Послѣ этого злодѣйства разбойники со своимъ предводителемъ исчезли неизвѣстно куда, быть можеть — въ самый адъ.

Пламя разрушило монастырь до основанія; только отъ церкви еще уцѣлѣли развалины на вершинѣ того утеса, съ котораго струится водопадъ. Низвергаясь со скалы на скалу, этотъ водопадъ образуетъ ту самую рѣчку, которая омываетъ стѣны этого аббатства.

— Ну, а Miserere? — нетерпѣливо прервалъ музыкантъ.

— Подождите, — съ важностью возразилъ пастухъ;- все въ свое время. — И затѣмъ продолжалъ разсказъ:

— Окрестные жители ужаснулись этому преступленію; отъ отца къ сыну, отъ сына къ внуку пошли повѣствованія о немъ въ длинные вечера; но что еще болѣе поддерживаетъ воспоминаніе о немъ, такъ это то, что каждый годъ въ ту ночь, когда монастыръ сгорѣлъ, сквозь развалившіяся церковныя окна видно, какъ сіяютъ огни, слышится что-то вродѣ странной музыки, а въ промежуткахъ между завываніями вѣтра доносится мрачное, страшное пѣніе. То монахи, не успѣвшіе очиститься отъ грѣховъ передъ смертью, чтобы достойно предстать предъ судилище Господне, все еще возвращаются изъ чистилища, чтобы вымолить у Бога прощеніе, и поютъ Miserere.

Присутствующіе переглянулись между собою съ нѣкоторымъ недовѣріемъ; только странникъ, повидимому, сильно заинтересованный повѣствованіемъ, тревожно спросилъ у разсказчика.

— И вы говорите, что это чудо повторяется еще и теперь?

— Черезъ три часа оно навѣрно начнется, потому что нынѣшняя ночь какъ разъ ночь въ великій четвергъ, а теперь только-что пробило восемь на монастырскихъ часахъ.

— Въ какомъ разстояніи находится этотъ монастырь?

— Да мили за полторы отсюда… Какъ, что вы дѣлаете? Куда вы идете въ такую ночь? Побойтесь Бога! — закричали всѣ, увидавъ, что странникъ всталъ со скамьи, взялъ посохъ и направился къ двери.

— Куда я иду? Иду слушать эту чудесную музыку, это великое настоящее Miserere, Miserere тѣхъ, что возвращаются на землю послѣ смерти и знаютъ, что значитъ умереть во грѣхѣ!

И съ этими словами онъ скрылся изъ глазъ изумленнаго послушника и не менѣе удивленныхъ пастуховъ.

Вѣтеръ завывалъ и потрясалъ дверями, какъ будто могучая рука старалась сорвать ихъ съ петель; дождь лилъ потоками и хлесталъ въ окна, и по временамъ яркая молнія на мгновеніе освѣщала весь горизонтъ.

Когда --">