Джером Клапка Джером - Душа Николаса Снайдерса, или скряга из Саардама

его голоса был приятен для ушей Николаса Снайдерса. Он очень любил бить собаку, которая ворчит и скалит зубы.

— Лучше не дожидайтесь этого, — сказал Николас Снайдерс. — Вам придется ждать долго.

Ян встал, и краска гнева залила его лицо.

— Значит, ничто не может изменить вас, Николас Снайдерс. Что ж, делайте как хотите, и пусть вас черт заберет, — выпалил Ян. У Яна душа была благородная, смелая, впечатлительная, но чрезвычайно вспыльчивая. Даже у самых лучших душ есть свои недостатки.

— Мне очень жаль, — сказал старый Николас.

— Рад слышать это, — ответил Ян.

— Мне жаль вашу мать, — пояснил Николас. — Бедная женщина: боюсь, она на старости лет останется без крыши над головой. Отсрочка по закладной будет прекращена в день вашей свадьбы, Ян. Мне очень жаль вашего отца, Ян. Вы, Ян, узнали о всех кредиторах, кроме одного. Мне жаль его, Ян. Тюрьма всегда вызывала в нем ужас. Мне жаль даже вас, мой юный друг. Вам придется начинать жизнь сызнова. Бургомистр Аллярт у меня в кулаке. Мне стоит сказать одно слово, и корабль будет мой. Желаю вам счастья с вашей невестой, мой друг. Она вам, как видно, очень дорога, — вы ведь заплатите за нее высокую цену.

Усмешка Николаса Снайдерса — вот что вывело Яна из себя. Он стал искать, чем бы швырнуть в этот гадкий рот, чтобы заставить его замолчать, и случайно рука его наткнулась на серебряную фляжку разносчика. В то же мгновение рука Николаса Снайдерса также схватила ее. Усмешка исчезла.

— Сядьте, — приказал Николас Снайдерс. — Давайте поговорим еще. — Что-то в его голосе заставило молодого человека повиноваться.

— Вы удивляетесь, Ян, почему я всегда вызываю гнев и ненависть. Иногда я сам себе удивляюсь. Почему благородные мысли никогда не приходят ко мне, как к другим людям? Слушайте, Ян, что мне взбрело в голову. Я знаю, таких вещей не бывает на свете, но это моя прихоть — мне хочется думать, что они возможны. Продайте мне вашу душу, Ян, продайте мне вашу душу, чтобы я также мог испытать ту любовь и радость, о которых я слышу. Ненадолго, Ян, ненадолго, и я исполню ваше желание.

Старик схватил перо и стал писать.

— Смотрите, Ян: корабль будет вашим; мельница свободна от долгов, ваш отец может опять поднять голову. И все, о чем я прошу, Ян, это — чтобы вы выпили со мной и пожелали, чтобы ваша душа вышла из вас и сделалась душой Николаса Снайдерса, — ненадолго, Ян, лишь ненадолго!

Дрожащими руками старик откупорил фляжку разносчика и вылил вино в два одинаковых стакана. Яна душил смех, но стремительность старика граничила с безумием. Конечно, он сошел с ума; но ведь это не могло обесценить ту бумагу, которую он подписал. Не дело человеку шутить со своей душой, но перед Яном из мрака сияло лицо Христины.

— Вы согласны? — прошептал Николас Снайдерс.

— Пусть моя душа выйдет из меня и войдет в Николаса Снайдерса! — ответил Ян, ставя на стол пустой стакан.

С минуту они стояли, глядя в глаза друг другу.

И тут пламя высоких свечек, стоявших на заваленной бумагами конторке, заколебалось и погасло, как будто чье-то дыхание задуло их, сперва одну, а потом другую.

— Мне пора домой, — раздался из темноты голос Яна. — Зачем вы погасили свечи!

— Мы можем опять зажечь их от камина, — ответил Николас. Он не прибавил, что сам намеревался задать такой же вопрос Яну. Он сунул их в пылающие дрова — одну, другую; и тени снова заползли в свои углы.

— Разве вы не останетесь повидать Христину? — спросил Николас.

— Нет, сегодня не могу, — отвечал Ян.

— А бумага, которую я подписал, — напомнил ему Николас, — она у вас?

— Я и забыл про нее, — сказал Ян.

Старик взял бумагу с конторки и вручил ему. Ян сунул ее в карман и вышел. Николас заложил за ним дверь на крючок и вернулся к своей конторке; он долго сидел там, положив локти на открытую счетную книгу.

Николас отодвинул книгу в сторону и засмеялся.

— Что за глупость! Как будто такие вещи возможны. Этот парень околдовал меня.

Он подошел к камину и стал греть руки перед огнем.

— Все-таки я рад, что он женится на этой малышке. Славный парень, славный парень!

Николас, должно быть, уснул перед камином. Когда он открыл глаза, уже брезжил рассвет. Он озяб, закоченел, был голоден и очень сердит. Почему Христина не разбудила его и не дала ему поужинать? Уж не подумала ли она, что он решил провести ночь на деревянном стуле? Вот идиотка. Он пойдет наверх и скажет ей через дверь все, что он думает о --">