Ион Арамэ , Михай Рэшикэ - Рассвет над волнами (сборник)

Ион Арамэ, Михай Рэшикэ Рассвет над волнами Сборник

Ион Арамэ Якорная улица

Глава 1

В комнату проникал неясный напев скрипок. Он нарастал, взмывая к самым высоким нотам, а затем кто-то на старомодный манер запел тенором по-французски «Плэзир д'амур». Амалия приподнялась на локте, безжалостно примяв ярко-красную подушку. Она почувствовала, что сегодня не в состоянии выносить эту тоскливую мелодию. Ее напевал Алек в Снагове четыре года, а может, четыреста лет назад. Они сидели вдвоем в лодке, которая, казалось, застыла на гладкой, будто стеклянной, поверхности озера, а Алек смотрел на нее широко раскрытыми глазами, словно она ему позировала, и, макая палец в теплую воду, рисовал ее профиль на сиденье лодки.

— Когда ты собираешь волосы в пучок, ты похожа на Венеру Милосскую, — говорил он, растягивая слова. — Только Венера не носила бикини.

— Снять? — пошутила она, просовывая палец под тесемки купальника.

— Бесполезно: ты слишком загорела.

— Ну и что с того?

— А то, что части тела, нетронутые солнцем, будут контрастировать с остальными. Все равно ты остаешься продуктом двадцатого столетия. Цивилизация толкает искусство к гибели. Видишь ли, античные были ближе к природе. Античная модель — вот что мне необходимо.

— Ну, тогда советую обратиться в Лувр, — отрезала она, а он снова, закрыв глаза, замурлыкал себе под нос «Плэзир д'амур».

…Амалия порывисто вскочила с дивана — подушка медленно распрямилась, обретя первоначальную форму. Девушка нажала никелированную клавишу с латинскими буквами «STOP». В комнате воцарилась тишина. Не яркое освещение усиливало состояние подавленности. Амалия со злостью дернула шнур и резко его отпустила. Механизм послушно сработал, и штора с треском взвилась вверх. Шум вернул Амалии уверенность, помог прогнать воспоминания. Сумерки, заглянувшие в окно, уже не навевали меланхолии. Довольная результатом Амалия обвела взглядом комнату. Ее интерьер создавался постепенно, от зарплаты к зарплате, в соответствии с тем, как представлялось Амалии ее жилище несколько лет назад в студенческом общежитии. Оливкового цвета палас покрывал пол так, что не было видно ни сантиметра паркета. На низком столике стоял магнитофон. Над ним, на стене, висели стереофонические колонки. Напротив, над диваном, красовалась модернистская акварель. Это был проблемный пейзаж — желтые пятна на темно-зеленом фоне. Амалия припомнила, как они с Нуку покупали эту картину…

— Ничего не понимаю, — робко протестовал Нуку, стоя посреди галереи и разглядывая акварель.

— А здесь нечего понимать, — возражала Амалия. — Просто она будет хорошо смотреться на белой стене, — шепотом растолковывала она, кося взглядом на бородатого автора произведения, удобно устроившегося в кресле и профессионально рассматривавшего ее.

Амалия даже подумала, что этот болван уже представляет ее своей моделью. Еще студенткой она наслушалась о его привычках. Но как посмел он смотреть так на замужнюю женщину, которая пришла сюда, чтобы выбрать картину?

— Если тебе нравится, покупаем, — мужественно решился Нуку.

Амалия ответила кивком и еще раз искоса взглянула на бородатого «гения» в кресле. Он не узнал ее. Она же хорошо его помнила. Был культпоход на одну из коллективных выставок. Там этот художник с бородой и трубкой важно прохаживался среди завсегдатаев картинной галереи, не обращая внимания на застенчивых студенток, находившихся под впечатлением первого соприкосновения с миром искусства.

Нуку небрежно отсчитал новенькие сотенные банкноты, не пасуя перед ценой, — это была его маленькая месть за неприличный, плотоядный взгляд художника. Тот, казалось, вдруг проникся к нему уважением, но продолжал делать вид, что неохотно расстается со своим шедевром. Картину они купили вместе с рамой…

На календаре стояла цифра 30 — сегодня исполнялось три года их семейной жизни, а от Нуку ничего. Он даже не позвонил ей. А так не хочется вспоминать о том давнем событии в одиночку…

Амалия ходила по комнате из угла в угол, не находя себе места. Она шаркала босыми ногами по мягкому ворсистому паласу, и у нее вдруг появилось такое же странное ощущение, что и по дороге на Пояну Стыний ^[1], когда она дотрагивалась до густого мха, покрывавшего поваленное дерево. Она касалась мха пальцами ног, водила ими то вправо, то влево, --">