Уильям Мейкпис Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 4

Теккерей Уильям Мейкпис Базар житейской суеты. Часть четвертая

ГЛАВА L Предлагается на благоусмотреніе читателя шарада въ джентльменскомъ вкусѣ

Послѣ присутствія мистриссъ Бекки на семейномъ обѣдѣ и вечерѣ милорда Стейна, права этой почтенной женщины на принадлежность къ фешенебльному свѣту были признаны на законномъ основаніи, и утверждены однажды навсегда. Двери первостатейныхъ домовъ великобританской столицы быстро отворились передъ ея особой — двери великія и высокія, черезъ которыя, смѣю надѣяться, никогда не удавалось проходить благосклонному читателю сей достовѣрной исторіи. Я съ своей стороны всегда останавливался съ трепетнымъ благоговѣніемъ передъ сими страшными вратами, куда не дерзнетъ даже проникать мой авторскій помыслъ. Я воображаю, что ихъ денно и нощно охраняютъ мужи осанистые, вооруженные ярко-блестящими серебряными трезубцами, готовые пронзить насквозь всякаго назойливаго поеѣтителя, не имѣющаго правъ на entrée. Говорятъ, будто газетный сотрудникъ-горемыка, впускаемый сюда въ извѣстные дни для внесенія въ свою тетрадку фамилій знаменитыхъ особъ, присутствующихъ на балѣ, умираетъ очень скоро послѣ этого сеанса. Я вѣрю этому. Ему ли, ничтожному смертному, долго прозябать на сей землѣ, послѣ того, какъ глаза его подверглись искрометному блеску вкуса и моды? Огнь дендизма прожигаетъ его до костей и мозговъ, какъ нѣкогда присутствіе Юпитера въ полномъ олимпійскомъ костюмѣ уничтожило бѣдную неразумную Семелу, дерзнувшую выскочить изъ своей естественной атмосферы. Этотъ миѳъ должны намотать себѣ на усъ всѣ безъ исключенія Тибурніанцы и Бельгравіанцы, и я бы очень радъ былъ рекомендовать исторію Семелы особенному вниманію мистриссъ Бекки. О, женщины, женщины! Обратитесь къ достопочтенному господину Туриферу, и онъ докажетъ вамъ какъ дважды два — пятнадцать, что Бельгравія не что иное есть, какъ мѣдь звѣняща, а Тибурнія — цимбалъ бряцяй. Все это суета суетъ, съ позволенія сказать, и всяческая суета. Все дымъ, прахъ и чадъ, или, выражаясь поэффектнѣе — трынъ-трава. Рано или поздно наступитъ день и часъ (но въ ту эпоху cгніютъ и кости твои, о, возлюбленный собратъ мой!), когда великолѣпные сады Гайдъ-Парка исчезнутъ съ лица земли, и не отыщетъ ихъ отдаленный потомокъ, такъ же какъ мы, въ настоящее время, знать не знаемъ, гдѣ обрѣтались нѣкогда чудодѣйственный висячій мостъ и волшебные сады покойницы Семирамиды. Опустѣетъ и Бельгравскій скверъ, какъ уже опустѣли Булочная улица (Baker Street), или пустынный Тадморъ.

А знаете ли вы, милостивыя государыни, что великій Питтъ жилъ въ Булочной улицѣ? Отчего это вашихъ бабушекъ не просили на вечера къ леди Гестеръ въ этотъ, теперь опустѣлый, палаццо? Я обѣдалъ тамъ, увѣряю васъ, moi qui vous parle. Тѣни мертвецовъ, друзъя и пріятели знаменитаго хозяина, составляли превеселую компанію. Когда мы, современные живые люди, сѣли за столъ и вооружились рюмками кларета, духи отшедшихъ джентльменовъ гурьбой ввалили въ комнату, и степенно разсѣлись по мѣстамъ вокругъ мрачнаго буфета. Прежде всѣхъ на сцену выступилъ морякъ, укротитель житейскихъ треволненій, и налилъ себѣ огромный стаканъ спиртуозной влаги: жизненныя привычки Дундаса сопровождали его и въ могилу. Аддингтонъ сидѣлъ, склонивъ голову съ пасмурными и мрачными взорами, и не отставалъ отъ другихъ, когда безшумная бутылка совершала круговые переходы; Скоттъ сердито поворачивалъ густыми бровями, и смотрѣлъ исподлобья на всѣхъ; глаза Уильберфорса были постоянно обращены на потолокъ, и онъ не замѣчалъ, повидимому, какъ стаканъ подносился къ его рту, и выходилъ оттуда пустой. Я тоже смотрѣлъ повременамъ на потолокъ, забывая, что эта замашка принадлежитъ исключительно великимъ людямъ. Домъ этотъ отдается теперь внаймы съ мебелью и со всѣми принадлежностями. Да, такъ точно: леди Гестеръ, супруга Вилльяма Питта, величайшаго изъ ораторовъ древняго и новаго міра, жила нѣкогда въ Булочной улицѣ, и покоится теперь безпробуднымъ сномъ въ пустынѣ…

Отсюда и слѣдуетъ, что все суета суетъ на бѣломъ свѣтѣ, хоть всѣ мы, милостивыя государыни и государи, любимъ больше или меньше, суету мірскую. Желалъ бы я знать, какой благовоспитанный смертный, или смертная съ исправнымъ желудкомъ, откажется отъ употребленія ростбифа, единственно потому, что ростбифъ скоропреходящъ и тлѣненъ? Пусть онъ суета, но да ниспошлетъ небо всякому смертному, читающему эти строки (о, еслибы такихъ --">