Оноре де Бальзак - Депутат от Арси

Оноре де Бальзак Депутат от Арси

Часть первая ВЫБОРЫ

В один из последних дней апреля 1839 года, в десять часов утра, гостиная г-жи Марион, вдовы управляющего окладными сборами департамента Об, являла собою странное зрелище. Из всей обстановки на месте остались только оконные занавеси, каминные принадлежности, люстра и чайный столик. Обюссонский ковер, снятый на две недели раньше обычного времени, загромождал ступеньки крыльца, а паркет был только что нещадно натерт, хотя и не стал от этого светлее. Это было своего рода домашнее предзнаменование готовившихся по всей Франции выборов. Зачастую неодушевленные предметы столь же одарены разумом, как и люди, что является некоторым доказательством в пользу оккультных наук.

Старик слуга полковника Жиге, брата г-жи Марион, старательно выметал последние остатки пыли, приставшей за зиму к паркету. Горничная и кухарка с усердием, говорившим о том, что их рвение не уступает их преданности, выносили стулья из всех комнат и, опрокидывая, ставили их в саду.

Заметим кстати, что деревья в саду уже распустились, и сквозь листву синело безоблачное небо. Весенний воздух и совсем майское солнце позволяли держать открытыми и стеклянную дверь и оба окна гостиной, имевшей форму длинного прямоугольника.

Указав рукой в глубину комнаты, г-жа Марион велела расставить стулья в четыре ряда так, чтобы между ними остался проход примерно в три шага. Вскоре каждый ряд, состоявший из десяти сборных стульев, выстроился в одну прямую линию. Еще ряд тянулся вдоль обоих окон до застекленной двери. На другом конце гостиной, против этих четырех рядов, хозяйка поставила чайный столик, покрытый зеленой скатертью, и водрузила на него звонок.

Старик полковник Жиге прибыл на это поле боя как раз в ту минуту, когда его сестра, решив заполнить пустое пространство с обеих сторон камина, распорядилась принести из прихожей две обитые плюшем скамьи, хотя за двадцать четыре года службы обивка их совершенно вытерлась.

— Мы можем усадить семьдесят человек, — с гордостью сказала она брату.

— Дай бог, чтобы у нас оказалось семьдесят друзей, — ответил полковник.

— Вот уже двадцать четыре года, как у нас каждый вечер собирается весь свет Арси-сюр-Об. Кто же из наших постоянных посетителей осмелится не явиться в такой день... — угрожающе проговорила старуха.

— Посмотрим, — пожимая плечами, прервал ее полковник. — Я вам насчитаю десяток людей, которые не могут прийти и не придут. Прежде всего, — начал он, загибая пальцы, — Антонен Гулар, супрефект — раз! Королевский прокурор Фредерик Маре — два! Его помощник, господин Оливье Вине — три! Следователь господин Мартене — четыре! Судья...

— Я не настолько глупа, — в свою очередь, прервала его г-жа Марион, — чтобы жаждать присутствия чиновников на собрании, которое намерено провести в палату еще одного представителя оппозиции... Впрочем, Антонен Гулар, друг детства и школьный товарищ Симона, будет очень рад, если Симон пройдет в депутаты, ведь...

— Подождите, сестрица, позвольте и нам, грешным, делать свое дело. А где же Симон?

— Он одевается, — отвечала г-жа Марион. — Хорошо, что он воздержался от завтрака. С его нервами... Хотя наш молодой адвокат и привык выступать в суде, он так волнуется, как будто на этом собрании его поджидают враги.

— Клянусь честью, мне частенько приходилось выдерживать огонь неприятельских батарей, и духом, не скажу телом, я всегда был несокрушим. Но если бы я очутился здесь, — продолжал старый вояка, усаживаясь за чайный столик, — лицом к лицу с этими сорока буржуа, которые будут торчать прямо против меня, разинув рты и выпучив глаза, в ожидании моей сладкогласной и закругленной речи, то, наверное, я бы десять потов спустил, прежде чем рот открыть.

— И все же необходимо, дорогой папенька, чтобы вы это сделали ради меня, — сказал Симон Жиге, входя через маленькую приемную. — Едва ли в нашем округе найдется человек, чье слово было бы столь веским, как ваше. В тысяча восемьсот пятнадцатом году...

— В тысяча восемьсот пятнадцатом году, — прервал его этот на диво сохранившийся старик, — я не разглагольствовал, а просто-напросто составил коротенькое воззвание, в одни сутки поднявшее десять тысяч человек. Одно дело — подписать воззвание, которое прочтет весь округ, другое — выступать перед несколькими десятками избирателей. На этом потерпел поражение сам Наполеон. После восемнадцатого брюмера он в Совете --">