Рэй Дуглас Брэдбери - Массинелло Пьетро

Рэй Дуглас Брэдбери Массинелло Пьетро

Он покормил канареек и гусей, собак и кошек. А вслед за тем покрутил ручку ржавого патефона и под надтреснутые звуки «Сказок Венского леса» затянул:

Шумит зеленый лес,

Приди в страну чудес.

Пританцовывая, он услышал, как перед его лавчонкой затормозила машина. У него на глазах человек в серой шляпе устремил свой взор поверх витрины и заскользил вниз; очевидно, он читал вывеску, на которой огромными кривыми синими буквами значилось:

«ЯСЛИ. Все бесплатно! Любовь и милосердие для каждого!»

Посетитель остановился на пороге.

— Мистер Массинелло Пьетро?

Сияя улыбкой, Пьетро энергично закивал:

— Входите. Приехали меня арестовать? Хотите отправить за решетку?

Незнакомец сверился со своим блокнотом.

— Более известный как Альфред Флонн? — Он уставился на серебряные бубенцы, украшавшие жилетку Пьетро.

— Он самый! — Пьетро сверкнул глазами.

Посетителю стало не по себе. Он огляделся: в помещении громоздились клетки для птиц и упаковочные ящики. Со стороны черного хода в лавку ринулись гуси, которые смерили незваного гостя сердитыми взглядами и резво поковыляли обратно. На высоких шестах лениво моргали четыре длиннохвостых попугая. Нежно ворковала пара индийских неразлучников. У ног Пьетро крутились три таксы, требуя, чтобы он наклонился и хотя бы одной рукой потрепал каждую по загривку. На одном плече у него сидела майна, свесившая свой желтый клюв-банан, а на другом пригрелась зебровая амадина.

— Присаживайтесь! — нараспев пригласил Пьетро. — Я только что поставил музыку: лучшее начало дня!

Он быстро покрутил ручку патефона и переставил иглу.

— Не спорю, не спорю. — Гость даже посмеялся, выказывая терпимость. — Моя фамилия Тиффани, я представитель окружной прокуратуры. На вас поступают жалобы. — Он обвел рукой загроможденную лавку. — В связи с нарушением санитарных норм. Все эти утки, еноты, белые мыши. Карантинная зона отсутствует, район неподходящий. Вам придется очистить помещение.

— На меня уже шестеро наезжали, — Пьетро стал гордо загибать пальцы. — Двое судей, трое полицейских и окружной прокурор собственной персоной!

— Ровно месяц назад вам вручили официальное предписание, в котором было сказано, что в течение тридцати дней вы обязаны устранить источник нарушения общественного порядка; в противном случае вам грозит тюремное заключение, — объявил Тиффани, перекрикивая музыку. — Мы терпеливо ждали.

— Это я, — произнес Пьетро, — терпеливо ждал. Я ждал, что этот мир поумнеет. Ждал, что прекратятся войны. Ждал, что политики станут честными. Ждал — тра-ля-ля, — что торговцы недвижимостью начнут уважать закон. Но ждал я в танце! — И он это продемонстрировал.

— Да вы оглянитесь вокруг! — запротестовал Тиффани.

— Чудо, правда? Видите мой алтарь во имя Девы Марии? — Пьетро указал пальцем. — А вот здесь, на стене, в рамочке — письмо от секретаря самого архиепископа: в нем сказано, как много добра я сделал для бедных! Ведь я в свое время был состоятельным человеком. Владел недвижимостью, держал гостиницу. А лет этак двадцать тому назад один человек отнял у меня все, да еще жену увел. И знаете, как я поступил? Вложил те крохи, что еще остались, в собак, гусей, мышей, попугаев — в тех, кто не предает, кто заводит дружбу раз и навсегда. И еще патефон купил — он никогда не унывает, знай себе поет!

— Это к делу не относится, — содрогнулся Тиффани. — Соседи жалуются, что в четыре часа утра… мм… вы со своим патефоном…

— Музыка лучше воды и мыла!

Прикрыв глаза, Тиффани отбарабанил речь, которую знал наизусть:

— Если до захода солнца не уберешь отсюда этих кроликов, обезьяну, попугаев и прочих тварей — жди «черный воронок».

Мистер Пьетро кивал в ответ на каждое слово и улыбался, но был начеку.

— А что я такого сделал? Совершил убийство? Ребенка пришиб? Часы украл? Подделал закладную? Город разбомбил? Открыл стрельбу? Изолгался? Обсчитал покупателя? Забыл Господа? Беру взятки? Толкаю наркотики? Торгую невинными девушками?

— Разумеется, нет.

— Вы скажите толком, что я такого сделал? Пальцем укажите, конкретно. Мои собаки — чудовищное зло, не так ли? Эти птички — их пение --">