Элизабет Гаскелл - Крэнфорд

чтоб заставить нас заесть эту горькую пилюлю и изгладить звук этих слов в нашем слухе мисс Дженкинс и предложила заняться музыкой; поэтому, и говорю опять, очень хорошо было с её стороны бить такт пению.

Когда подносы явилась снова с бисквитами и вином, аккуратно без четверти в девять начался разговор об игре и взятках, но вскоре капитан Броун вставил словечко о литературе.

– Видели вы выпуски «Записок Пиквикского Клуба?» сказал он. (Они тогда издавались выпусками). – Капитальная вещь!

Мисс Дженкинс была дочерью умершего крэнфордского пастора и, основываясь на нескольких рукописных проповедях и порядочной библиотеке из духовных книг, считала себя почти ученой и смотрела на всякий разговор о книгах, как на лично к ней обращенный вызов. Поэтому она и отвечала:

– Да, видела, даже могу сказать, читала.

– А что вы о них думаете? спросил капитан Броун: – не отличнейшая ли это вещь?

Понуждаемая таким образом мисс Дженкинс не могла не отвечать:

– Могу сказать, не думаю, чтоб они могли сравняться с сочинениями доктора Джонсона. Может быть, еще автор молод. Пусть его продолжает; кто знает, что из него выйдет, если он возьмет себе за образец великого доктора.

Это очевидно было уж слишком для капитана Броуна. Он не мог перенести спокойно, и я видела, как слова вертелись у него на языке, прежде чем мисс Дженкинс окончила свою фразу.

– Это вещь совершенно – другого рода-с! начал он.

– Я очень это знаю, отвечала она: – и поэтому-то не слишком взыскательна, капитан Броун.

– Позвольте мне прочесть вам сцену из нынешнего нумера, упрашивал он: – и получил его только сегодня утром, и не думаю, чтоб здешнее общество успело уже его прочесть.

– Если вам угодно, сказала она, садясь с видом покорности.

Он прочел описание «вечера», который Сэм Уэллер давал в Бате. Некоторые из нас смеялись от души. Я не смела, потому что жила у мисс Дженкинс, которая сидела с терпеливой важностью. Когда капитан кончил, она обернулась ко мне и сказала с кротким спокойствием:

– Принесите мне «Расселаса», душенька, из библиотеки.

Когда я принесла, она обернулась к капитану Броуну:

– Теперь позвольте мне прочесть вам сцену, и тогда пусть общество судит между вашим любимцем, мистером Боцем, и доктором Джонсоном.

Она прочла величественным пискливым голосом разговор между Расселасом и Имелаком и, кончив, сказала:

– Полагаю, что теперь предпочтение, отдаваемое мною доктору Джонсону, как романическому писателю, оправдано.

Капитан закусил губы и забарабанил по столу, но не сказал ничего. Она подумала, что может нанести окончательный удар.

– Я считаю пошлостью и совсем не литературным достоинством издавать сочинения выпусками.

– А как был издан «Странник?» спросил капитан Броун тихим голосом, который, я полагаю, мисс Дженкинс слышать не могла.

– Слог доктора Джонсона должен служить образцом для начинающих писателей. Отец мой велел мне ему подражать, когда я начала писать письма. Я образовала по нем свой собственный слог; советую сделать то же вашему любимцу.

– Мне было бы очень жаль, если б он переменил свой слог на такой напыщенный, сказал капитан Броун.

Мисс Дженкинс сочла это личной обидой в таком смысле, о котором капитан и не воображал. В эпистолярном слоге она сама и друзья её считали ее весьма сильной. Множество копий с множества писем видела я написанными и поправленными на аспидной доске прежде, чем она «воспользовалась остававшимся до почты получасом», чтоб уверить своих друзей в том-то или в этом-то, и доктор Джонсон был, как она сказала, её образцом в этих сочинениях. Она выпрямилась с достоинством и отвечала только на последние замечания капитана Броуна, но с заметной выразительностью на каждом слове:

– Я предпочитаю доктора Джонсона мистеру Боцу.

Говорят (не ручаюсь за справедливость), будто капитан Броун сказал sotto voce:

– Черт побери доктора Джонсона!

Если он сказал это, то раскаялся впоследствии. Он стал возле кресел мисс Дженкинс и пытался обольстить ее разговором о некоторых приятных предметах, но она была неумолима. На следующий день ока сделала, упомянутое мною выше замечание, о ямочках мисс Джесси.

II. Капитан

Невозможно было прожить месяц в Крэнфорде и не знать ежедневных привычек каждого обитателя; задолго до окончания моего посещения, я знала многое относительно броуновского трио. Ничего нового нельзя было открыть касательно их бедности, потому что они --">