Элой Морено - Зеленая гелевая ручка

Элой Морено Зеленая гелевая ручка

Eloy Moreno

El bolígrafo de gel verde

© 2009, Eloy Moreno

© Баттиста В. Д., перевод на русский язык, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Знаете старый анекдот? Две пожилые женщины в пансионате в Кэтскилльских горах. Одна говорит:

– Еда здесь просто отвратительная.

Другая отвечает:

– Да, и к тому же порции такие маленькие!

По существу, я так же воспринимаю жизнь: она полна одиночества, мучений, страданий, несчастий… и слишком быстро заканчивается.

Вуди Аллен, «Энни Холл»

Жизнь – любая – представляет собой череду особых событий, больше напоминающих отдельно стоящие точки. Точки, которые, как бы давно событие ни случилось, остаются нетронутыми в памяти до того самого дня, пока нас не настигает смерть.

Всякий раз, когда мы хотим взглянуть на эти жизненные отметки, достаточно остановиться и подумать о том, что мы успели сделать за свою жизнь или не успели. Тогда последовательность точек, разрозненных в уме, предстанет перед нами созвездием нашего существования.

Обычно это не какие-то выходящие за рамки понимания чрезвычайные происшествия, а довольно простые моменты: незначительные для других, но особенные для нас самих. Первое признание в любви, смерть близкого или любимого человека, день, когда к вам впервые обратились на «вы», неконтролируемая дрожь в ногах после несчастного случая, ночи, проведенные в больнице, и обещания, данные богам, которые потом быстро улетучились из памяти. Первый поцелуй в губы и первый настоящий поцелуй – абсолютно разные вещи, и жуткая ссора с лучшим другом, восход солнца, огромнейший шрам на теле, жажда жизни, ночевки в доме дедушки и бабушки, осознание, что кошмар был всего лишь кошмаром. И день, когда вы впервые понимаете, что, как только вы захотите что-то купить, обязательно найдется тот, кто захочет продать.

Сокровище

Спустя почти две недели напряженной работы, стимулом которой в основном были призрачные мечты, мы надеялись, что наконец-то все закончится. Все прошлое лето мы провели в размышлениях о том, что нам просто необходимо построить дом, где можно было бы укрыться от палящих лучей кастильского солнца – это убежище защитило бы тех, кто, приехав с побережья, так и не смог привыкнуть к зною и засухе.

Мы могли бы подождать, пока день не начнет постепенно уступать место вечеру. Но сейчас, оглядываясь назад, я не знаю, изменило бы это хоть как-то последующие события. Время летело слишком быстро, а в нашем распоряжении был только август.

К работе в тот день мы приступили рано. Едва успев проглотить десерт, мы вскочили из-за стола и буквально одним прыжком преодолели длинный коридор, отделявший маленькую столовую от большой кухни: просторной, с холодильником и встроенной морозильной камерой вверху, с подключенными к газовому баллону духовкой и варочной панелью, с изобилием желтого мрамора, с двумя стульями с плетеными сиденьями и деревянными спинками и загнанным в самый угол столом, над которым вот уже много лет висел один и тот же календарь: молодая (хотя, может, и не очень) барышня в синем комбинезоне, чью пышную грудь украшало ожерелье из масляных пятен – «Мастерские Гарриго, 1981 год».

За кухонной дверью с занавеской из стеклянных бусин скрывалась вытянутая и довольно узкая галерея. Потребовалось всего четыре шага, чтобы преодолеть ее и оказаться перед крутой лестницей с потрескавшимися ступенями и ржавыми перилами, ведущей прямиком во двор.

Двор не просто большой, а по-настоящему огромный. Прямоугольный ковер из земли с небольшим бассейном и половиной баскетбольной площадки слева и двумя огромными створками от ворот вдалеке справа. Там же, справа, на заднем плане был и уголок, где мы трудились уже столько дней.

Тот вечер пятницы – впрочем, как и все остальные дни – казался нам спокойным, будто разморенным августовским зноем. На небе, таком чистом и безоблачном, не было ничего, что могло бы хоть как-то преградить путь солнечным лучам, обжигающим землю, по которой мы ступали. Ветер ни на миллиметр не сдвинул флюгер, который мы прикрепили на верхушку единственного во дворе дерева. Тишина была настолько напряженной, что буквально звенела в ушах.

Мы начали готовиться к очередному тяжелому рабочему дню – последнему, если все пойдет как надо. Тогда мы еще не знали, что он станет последним потому, что все пойдет не --">