Марина Ивановна Цветаева - Певица

Марина Цветаева ПЕВИЦА^[1]

1

Лопушиный, ромашный

Дом — так мало домашний!

С тем особенным взглядом

Душ — тяжелого весу.

Дом, что к городу — задом

Встал, а пéредом — к лесу.

По-медвежьи — радушен,

По-оленьи — рогат.

Из которого души

Во все очи глядят —

Во все окна! С фронтона —

Вплоть до вросшего в глину —

Чтó окно — то икона,

Чтó лицо — то руина

И арена… За старым

Мне и жизнь и жилье

Заменившим каштаном —

Есть окно и мое.

А рубахи! Как взмахи

Рук — над жизнью разбитой!

О, прорехи! Рубахи!

Точно стенопись битвы!

Бой за су — ще — ство — ванье.

Так и ночью и днем

Всех рубах рукавами

С смертью борется дом.

Не рассевшийся сиднем,

И не пахнущий сдобным.

За который не стыдно

Перед злым и бездомным:

Не стыдятся же башен

Птицы — ночь переспав.

Дом, который не страшен

В час народных расправ!

В этом доме, ведомом

К …… из pyк,

В этом призраке дома —

Жили бабка и внук.

…………………………

…………………………

2

И так как речь — о русских,

То будет быль — проста.

Внук был, конечно — грузчик,

А бабка, бабка — «ста

Лет — как дождусь — так кончу

Шить…» (жить не подскажи!)

У ней на счастье слончик

Стоит, глаза — свежи

И живы, руки — спросу

Ждут, всё-то ей — добро!

У той старушки — косы

Живое серебро!

А щеки — и с морозу

Таких не наживу!

Внук приходил с извозу.

Сажала бабка розу

— В саду — и на канву.

Но всё ж — не будем проще,

Чем жизнь — имущим зрак.

Внук был, понятно — возчик,

Но непонятно — как,

Им будучи, сверх мóчи

Трудясь за хлебный грош —

Был тот чернорабочий

Собой — как день хорош!

Хребтом — как тополь — статен,

Зрачком — как цвет — лучист,

Платком — как франт — опрятен,

Лицом — как месяц — чист,

Ну, просто — жить приятней,

В калитке повстречав.

И вовсе непонятно:

Кáк этот лебедь — шкаф

Несет?

3

Сидели — парой,

Кот разводил муры.

Сидели, ждали — пара,

А чайник ждал — поры

Своей. Почти что смеркся

День. Кот сидел, как гость.

Вдруг — потолок разверзся

И хлынул в келью — дождь

Нот! За пиджак! за кофту!

Так грянул, так хватил,

Что разом и спиртовку,

И душу затопил!

На ангельские звуки —

Чтó сделала чета?

Сложила бабка руки,

Внук приоткрыл уста…

И в яме той, в квартире

Посмертной — с дна реки —

Воздвигнуто четыре

Молитвенных руки —

Как с пальмами. В предзнаньи

Неотвратимых мук,

С пасхальными глазами

Сидели: бабка, внук —

Покамест лба и лица

Не поглотила тень.

То верхняя жилица

В дом въехавшая в день

Тот…

И стало у них как в церкви

В Светлый праздник, в речной разлив.

Стала бегать старуха к верхней,

Внуку — слова не проронив.

— Не наскучу и не нарушу,

Только рученьку Вам пожму!

Пойте, пойте! Ласкайте душу

Внуку бедному моему.

В нашей жизни — совсем уж дикой —

Вы — родник для него, магнит.

Как с извозу придет — так лику

Не умыв — в потолок глядит!

Да, великое Ваше дело!

За высокое Ваше là —

В ножки кланяюсь старым телом.

Молода была — тоже пела,

И — сама молода была!

4

Не ветхой лестницей, где серó

От дыма и пахнет ближним —

На крыльях голоса своего

Спустилась верхняя — к нижним.

В сие смешение пустыря

Со складом, костра — с затоном,

На круглом облаке ниспаря,

Как феи во время óно.

С той разницей, что у фей — из рук

Алмазы, для глаз — соблазны.

— «Мой внук любезный, — а это — друг

Заглазный: наш звук алмазный!»

Я знаю: вида читатель ждет.

Читатель, прости за смелость!

Условившись, что и нос и рот,

Все, все у нее имелось —

Не хуже нашего, это «все»

Смахнем, как с подушки волос.

Зачем певицыно нам лицо,

Раз вся она — только голос:

Невидимость! Раз видней всего

Нам небо — сквозь слезы градом!

От этого ль иль еще чего —

Но так и не поднял взгляда

От — и не óтпитой чашки — внук

Вчерашний, жених навечный.

Как дева в --">