Владимир Семёнович Высоцкий - Собрание сочинений в четырех томах. Том 3. Песни. Стихотворения

В. Высоцкий Собрание сочинений в четырех томах. Том 3.

СТИХОТВОРЕНИЯ

Пособие для начинающих и законченных халтурщиков

СОРОК ДЕВЯТЬ

Поэма-песня в сорока девяти днях (сокращенное издание)

Все началось случайно. Люди

оказались один на один с

бушующим океаном…

I

Волна на волну находила,

И вал за валом набегал.

Зиганшин стоял у кормила

И глаз ни на миг не смыкал.

II

Стихия реветь продолжала

И Тихий шумел океан.

Асхана сменил у штурвала

Спокойный Федотов Иван.

III

Суров же ты, климат охотский, —

Уже третий день ураган.

Встает у руля сам Крючковский,

На отдых уходит Иван.

IV

Но вот ослабели пассаты,

И стала спокойней волна,

Вздохнули глубоко солдаты,

А с ними вздохнул старшина.

V

Горючее кончилось раньше,

Так мало – что есть и что пить, —

И юный, но мудрый Зиганшин

Запасы решил разделить.

Дальше следуют много дней

умеренного, затем скудного

и наконец совсем скудного

питания. Но люди бодры,

добры и друг на друга не

обижаются…

ХVIII

Доедена банка консервов

И суп из картошки одной, —

Все меньше здоровья и нервов,

Все больше желанье домой.

ХIХ

Страшнее, ужасней лишенья,

Ни лодки не видно, ни зги, —

И принято было решенье —

И начали есть сапоги.

ХХ

Последнюю съели картошку,

Взглянули друг другу в глаза…

Когда ел Поплавский гармошку,

Крутая скатилась слеза.

…Голод становится невыносимым.

Культмассовая работа не ведется по причине

отсутствия муз. инструментов. Люди ослабли,

но смотрят прямо и друг друга не едят.

ХХХVII

Сердца продолжали работу,

Но реже становится стук.

Спокойный и слабый Федотов

Глодал предпоследний каблук.

ХХХVIII

Вот снова муссон разыгрался,

Вот снова ревет океан.

К штурвалу едва подобрался

Все тот же Зиганшин Асхан.

ХХХIХ

На суше он воин заправский,

И штурман заправский он тут.

Зиганшин, Федотов, Поплавский

Под палубой песни поют.

ХL

Лежали все четверо в лежку,

Ни лодки, ни крошки вокруг.

Зиганшин скрутил козью ножку

Слабевшими пальцами рук.

Есть нечего, пить нечего, курить нечего,

но люди снова бодры. У них второе

дыхание, потом третье, потом

четвертое… Мысли о еде приходят все

чаще, мысли не о еде – все реже. Но все

время – мысль о доме, о родном

подразделении, о хлебе.

ХLVI

Зиганшин крепился, держался,

Бодрил, сам был бледный, как тень,

И то, что сказать собирался,

Сказал лишь на следующий день.

ХLVII

«Друзья!..» Через час: «Дорогие!..»

«Ребята! – еще через час. —

Ведь нас не сломила стихия,

Так голод ли сломит ли нас!

ХLVIII

Забудем про пищу – чего там! —

А вспомним про суперфосфат…»

«Узнать бы, – стал бредить Федотов, —

А что у нас в части едят?»

ХLIХ

И вдруг: не мираж ли, не миф ли —

Какое-то судно идет.

К биноклю все сразу приникли,

А с судна летел вертолет.

Далее все известно из газет: люди здоровы,

едят, пьют, отдыхают

и фотографируются вместе.

Заключение

Окончены все переплеты —

Вновь служат, – что, взял океан? —

Поплавский, Крючковский, Федотов,

А с ними Зиганшин Асхан!

Все отступления в прозе можно рифмовать

по принципам:

океан – Асхан – Иван;

картошку – гармошку – крошку – ножку;

чаще употреблять фамилии героев;

герои должны петь и помнить о доме;

Зиганшин – старший, – его употреблять чаще.

Таким же образом могут быть написаны поэмы

о покорителях Арктики, об экспедиции

в Антарктиде, о жилищном строительстве

и о борьбе против колониализма. Надо только

знать фамилии и иногда читать газеты.

‹1960›

* * *

День на редкость – тепло и не тает, —

Видно, есть у природы ресурс, —

Ну… и, как это часто бывает,

Я ложусь на лирический курс.

Сердце бьется, как будто мертвецки

Пьян я, будто по горло налит:

Просто выпил я шесть по-турецки

Черных кофе, – оно и стучит!

Пить таких не советуют доз, но —

Не советуют даже любить! —

Есть знакомый один – виртуозно

Он докажет, что можно не жить.

Нет, жить можно, --">