Виктор Авин - Вечность номер пять

первоклассная по школам со двора

разойдется в изученьи букваря.

Тянет осенью из лесу — уж под пнем

прячет белка шишки, хвОстик все огнем

ловит ветер парус-листик с муравьем

ощетинился вдруг рябью водоем.

Тянет осенью из лесу, J-майл-J!

Лето бабье ей накаркай, воронье!

Поцелует монитор пусть горячо!

Птица гордая — любовное письмо!

Пока не пнешь — не полетит за океан.

Тянет осенью из лесу на веранду

подмывает дождик карту Какманду

По небритому газону я хожу

бес в ребре, усы торчком, под нос жужжу:

«Тянет осенью из лесу, тянет в лес!

На осину этой ночью ты залезь!

И гляди, гляди, пока не будет резь!

Ты увидишь — в классе рук уж целый лес.

— Задаю вопрос про хмель, мохнатый шмель:

Сколько крови выпил Бог чтоб плюнуть в цель?

На каком кольце Он спилит твою ель?

Будут трусики на кладбище на ней?

Будет высечен год смерти и е-мейл?»

17 «И увидел Я что это хорошо…»

Голубика и морошка на низине, олененок

перламутровые рожки опустил и щиплет мох

и оливками глаза его с каймою всполохов:

Лестница в небо там где ты не был, Бог.

Медная глина в трещинах черных, белое солнце

расплющщены кроны, оранжевый львенок, на холке

верблюда так пего, и иссине-синие полосы зебры:

Лестница в небо там где ты не был, Бог.

Клеканьем пение бабы бездонной об звоны косы

на лоскуты бурой в испарине пашни под шаром

червоным в цвету васильковом ложится… все…Домик!

И лестница к гнездам там где ты создал вакуум

Бог.

18 «Однажды какая под дубом»

Однажды, какая под дубом,

в старинном парке

не добежав в авто до Дома^[1]

на речке «Карповке»

я вдруг взглянул натужась вверх

в весенний воздух

передо мной стоял, во-первых,

дуб с глазом-мозгом

а по краям его в охапку

ресницы-розги,

под очень странными углами

висело небо,

а во вторых рядах, за дубом

Бугру с колхоза

за корешок в тепле давала

цель жизни Роза,

склонив пожухлую головку,

в «пальто» — занозы.

Я очень классно удивился

как-будто Бродский

и покраснев потупил взгляд

на лужу плоскую

она даря траву-мочало

ледком подернувшись

как много лет тому назад,

молчала…

— «Мама»!..И я заплакал…

Мозг заворчал:

«Блок

тут же

какал.»

19 «Предчувствие сенсации» (исповедь папарацы)

Залив, ряды рыбацких сетей. Темнеет. Банька.

Да в соснах ветер. Фосфоритически луна

об днища лодок, что перевернуты, конечно, в воду

эфира неба, глядит, глядит — желток на беже

блеснет вдруг молния стеблем, в излом, коленом

переходя в бутоны астры на верху неба, и освещая

дорожку к Раю от стекла, в хрустальной вазе

да криво плачущую иву у самой глади, и облачкА

они уложены зефиром, в прямоугольнейшей коробке

Бог вдалеке, на горизонте, сидит на пробке

бутылки с Джином, упавшей с Огненной земли

на бок гольфстрима, в пучки завязанные сны

в верхушках сосен, да волны (их в воду бросили)

плывут к дощатому причалу, спадают хлюпнув

мотая в стояки у дна мочало — морскую брюкву

в песке, у илистой полянки лежит колечко

У баньки пес сторожевой, в овечьей шкуре

Бог с посохом, бежит на встречу, кудахчут куре

далiко… Сейчас что-то будет.

20 «Прощанье, на шару»

Догорает в камине компьютер-тетрадь

и змеиный язык распускает огонь

обжигая бересту до в стиле «ампир»

статуэтки «Венера на Клоне».

Затекает пластмасса цевьем в сапоги

застывая броней ахилесовых пят

На камине бакс стелет дорогу часам

и обратно бежит циферблат.

Ты забудь меня Русь у камина в степи

пепелище, труба — мой языческий Бог

Образ Тени колышет пусть в пятом углу

и плющем по земле люд-горох….

Ты прости меня, Родина, — еб твою Мать!

Мать — Надежду в рот маковых Роз

положить не забудь на могилку мою,

на отныне и там говна воз.

Истлевает от жара гробов моих рать

шевелясь паутинами крыл

из трубы, на --">