Константин Константинович Случевский - Стихотворения, не вошедшие в циклы

взоре,

И умирали они так, как мы?

Правда ль, что в некое время, когда-то

Жил тут неведомый волхв иль друид;

Сердце его было страстью объято,

Жрицу любил, был любим и убит?

Правда ль, что в память того преступленья

Был тут воздвигнут большой мавзолей,

Синее море несло песнопенья

К камням подножья с волнами зыбей?

Море теперь так далеко сбежало;

Край, прежде людный, совсем позабыт!

Памяти память — и ту посвевало

Время… свевает и дальше бежит.

Вижу: сосна головою кивает —

Будто бы: да! — говорит мне в ответ.

Эту былину от прадедов знает,

Слышала, чуть появилась на свет!

Правда ли, дальше сосну вопрошаю,

Будто бы вслед нам, чуть срок подойдет,

Море прильет к опустелому краю,

Новая жизнь на песках зацветет?

Новые сосны взрастут между вами,

Новые люди вослед нам придут,

И, обвеваемы новыми снами,

Тот же печальный вопрос зададут?

Будут опять увлекаться любовью!..

Ненависть, злоба, позор и печаль

Им, нас сменившим, покажутся новью;

Новая будет заманивать даль.

Будут они и мечтать и молиться,

Верить в исход из тяжелой тюрьмы,

Будут не ведать того, что случится,

И ошибутся во всем, как и мы?

Нет мне ответа! Но вижу я ясно:

Буря подходит, глубоко-темна…

Низко спускается! Изжелта-красно

В недрах той бури злорадной до дна!

Вьются пески и закудрились шквалы,

Взвизгнули вихри из облачной мглы…

Дрогнули сосны! Велики и малы

Вкруг закачалися все их стволы!

Тьма громоносная тень обложила!

Воздухом душным дышать тяжело!!

Первая молния тьму озарила!..

Буря, раскрыв огневое чело,

Шла под раскатами мощного грома,

В диком величьи кругом грохоча,

Сонмом теней и огнями влекома,

Все, ею сбитое, следом влача!

Видел я смутно, как сосны валились!

Думалось мне: гибель им оттого,

Что к человеческой мысли склонились

В поисках тайн бытия своего!

Что не затем им даны сердцевины,

Чтобы им нашим сердцам подражать;

Могут, пожалуй, шептать их вершины —

Только не смеют со смыслом шептать!

И смертоносная буря промчалась,

Стало кругом будто утром светать…

Роща кругом буреломом валялась!

Нет! ей былины своей не сказать!

«И холодной волной по железным бортам…»

И холодной волной по железным бортам

Разбивается зыбь океана!

Только в меру ль ему и его глубинам

Сердца бедного жгучая рана?!

Нет! Плывет по тебе не живой богатырь,

Чтоб прославить красу боевую

Нет! Останки везут, и темна твоя ширь

И баюкает мощь не живую!

Что мне в том, что я мал и что мир так велик,

И что я побежденным остался!

Все ж я соколом был, к поднебесью привык

И к нему сколько мог порывался.

Да, я мал! Да, я слаб! Но велик был любить

И велик неисходной тоскою…

И тебе, океан, той тоски не покрыть

Всею черной твоей глубиною!

«Она — растенье водяное…»

Она — растенье водяное

И корни быстрые дает

И населяет голубое,

Ей дорогое царство вод!

Я — кактус! Я с трудом великим

Даю порою корешок,

Я неуклюж и с видом диким

Колол и жег что только мог.

Не шутка ли судьбы пустая?

Судьба, смеясь, сближает нас.

Я — сын песков, ты — водяная.

Тс! тише! то видений час!

«Снежною степью лежала душа одинокая…»

Снежною степью лежала душа одинокая,

Только порою заря в ней румянец рождала,

Только безмолвная лунная ночь синеокая

Отблеском жизни безмолвную степь наводняла!

Чует земля: степь в угрюмом молчании мается.

Дай-ка, подумала, тихо дохну я туманами…

Доброю стала земля! Ось к весне наклоняется,

Степь обнажилась и вся расцветилась тюльпанами!

Так ли, не так, наяву иль во сне быстротающем,

В сказке, не в сказке, но некою злой ворожбою

Ты наклонилась ко мне своим взглядом блистающим…

Дрогнула степь, я цвету, я алею тобою…

«Налетела ты бурею в дебри души…»

Налетела ты бурею в дебри --">