Евгений Сергеевич Кузнецов - Стихи о горах

скатилось,

но долго высокое небо светилось

и горный поток грохотал о тебе.

А ночью туман по ущелью бродил

и мысли в кошмарное облако сбились,

и утро пришло, и снега серебрились

на том перевале, что ты проходил.

ОДИН

Памяти Ю. Кассина*

Он шел один среди высоких пиков,

на главный пик один упрямо шел

среди снегов, среди алмазных бликов,

и было так легко и хорошо.

Но выше все труднее и труднее,

он кислород тянул из пустоты.

Вершина грезилась, и чудился над нею

незримый купол вечной красоты.

Продукты кончились, затем бензин истаял,

а он все шел, не зная, почему.

И облаков невиданная стая

закрыла на вершину путь ему.

Он их прошел, увидел сверху дали,

был сам себе великий господин…

Его записку позже увидали…

Он был один.

Он был такой один.

* Турист Юрий Кассин в 1959 г. в одиночку взошел на пик Сталина. Погиб на спуске.

Записку нашли в 1961 г.

* * *

И встречаемся мы,

обнимаемся мы

и смеемся.

Рюкзаки нынче сброшены

и не на снег –

на траву.

И вершина пред нами,

мы с ней расстаемся

и не расстаемся.

и, сверкает, как прежде,

и все облака –

на плаву.

Фотографии старые

юности нашей

достанем.

Разложив на столе,

словно память свою

развернем.

Вспоминать

и любить,

и загадывать

заново станем,

и вернем

дорогие мгновения

и не вернем.

Среди ярких вершин

* * *

Словно памяти сплав, эта горная друза.

Как слепились кристаллы, наполнившись чистым огнем!

И вершинами, словно кристаллами – дружба.

Где же друг? Только друза сияет о нем.

* * *

Я падал в трещину. Спасла тогда веревка.

Друзья успели, вытащили в жизнь.

Где ты теперь, надежная страховка?

Осталось слово крепкое «Держись».

* * *

Я вылез под карниз.

Стена крутая ниже.

И глыба – тонны льда –

вот-вот сорвется вниз.

«А как же там семья?

Не падай, подожди же!»

И он услышал.

Чуткий был карниз.

* * *

Вершина в озере, рассветном, раннем.

Над зеркалом застыла тишина.

О, жизнь моя! Как в зеркале бескрайнем,

ты в памяти теперь отражена.

* * *

В леднике на веревках подвесили тело,

чтоб оно сохраниться могло,

не истлеть…

Прилетел вертолет,

но душа улетела.

Торопилась на родину улететь.

* * *

Их через год с вершины сняли,

наполовину вмерзших в лед.

А души в Космосе витали

и вдруг замедлили полет.

* * *

Ты помнишь, как мы вместе замерзали

и думали: не выйдем никогда?

Полвека прочь. Сидим в уютном зале.

И стол накрыт. А мне б опять туда.

* * *

Мы на нашей вершине

с тобой ничего не забыли

и спокойно расстались

среди голубой тишины,

и записку оставили,

крючья надежно забили,

чтобы легче спускаться.

Но как рюкзаки тяжелы!

* * *

Была гармония души и тела.

Ее проверил грозный хан Алтай.

Душа опять туда лететь хотела,

а тело тихо ей: «Не улетай!».

* * *

Давно вершина тучами закрыта,

и вдруг – в прогалине – светла и велика.

Душа взлетает, юностью омыта,

но снова наплывают облака.

* * *

Не удалось вершину победить,

видать, не предусмотрено судьбой.

Теперь себя осталось убедить,

что не проигран этот трудный бой.

* * *

Остался в облаках, суровый и желанный,

и в памяти висит одна седая мгла.

И путь лежит назад, бессмысленно-туманный,

и подлость черная на белый снег легла.

* * *

Снился друг погибший – Леша,

с ним ходить в горах не лень.

Значит, будет день хороший

и счастливый, новый день.

* * *

Вершина моя высоко. Туда

когда-нибудь я залезу.

И только тогда, и только тогда

можно в туманную бездну.

* * *

К вершине по горам вела тропа крутая,

И было тяжело, запомнилось навек.

А нынче по годам моя тропа другая,

И тоже тяжело, и тоже все наверх.

* * *

Среди ярких вершин, для меня дорогих,

есть одна, на которой едва не погибли мы.

И со временем ярче и ярче других,

и по ней я живу, как по Библии.

--">