Сергей Алексеевич Минский - Пляшущие тени

Сергей Минский Пляшущие тени

Обо всём с любовью

Расплескалась слов вода…

Расплескалась слов вода -

Небылица.

То ли нет, а то ли да -

Как не злиться.

То ли плакать, то ли петь -

Незадача.

Вырвать сердце, как репей -

С болью, значит.

Все же это не больней

Небылицы.

Пусть мне лучше сны о ней

Будут сниться.

Я такой же, как вчера,

Но сегодня,

Хоть по прежнему дурак,

Все же вольный.

Мне бы водки, да к друзьям,

Только чую:

Легче мне не будет там -

Нет ведь чуда.

Есть лишь боль и только боль -

Как не злиться:

Все, что связано с тобой -

Небылица.

Вот и всё. Возникаешь ты из ожиданья…

Вот и всё. Возникаешь ты из

                ожиданья,

Из неласковой прозы вокзальных шумих,

Из штампованных простыней, сереньких зданий,

Не проснувшись совсем, растерявшись на миг.

Возникаешь из дыма прокуренных комнат,

Из сознания радостей, даренных впрок,

Из забывчивой памяти писем иконных,

Где щадящая правда надуманных строк.

Вот и всё. Возникаешь ты запахом плоти.

Обнимаешь в порыве, даруя восторг.

И что только вчера еще было так плохо,

Остаётся лишь в письмах, и то между строк.

Ночных часов полёт…

Ночных часов полет,

Где мысль блуждает в звездах,

И где челнок на веслах

В реке судьбы плывет.

Там дева на корме

В веночке васильковом,

Там месяца подкова

Высвечивает мель.

Мель переходит в плес

С ночным песком холодным,

Куда втыкает лодка

Свой неуклюжий нос.

Русалка запоет,

Плеснет хвостом, играя,

Звезда мелькнет по краю…

Ночных часов полет.

На поводке твоих желаний…

На поводке твоих желаний

Свобода, все-таки – тщета.

Сумею ли я с нею сладить,

Как опрометчиво считал?

Смогу ли я – когда тобою

Пространственный заполнен круг?

Смогу ли – если вдруг до боли

Искажено объятьем рук

Всепоглощающее время?

Оно – лишь пластилин – не кремень.

Фонари высвечивали снег…

Фонари высвечивали снег,

Лепестками яблони летящий.

Или это падал пух лебяжий,

Или нежный твой искрился смех.

Нам дарила свадебная ночь

Волшебство очерченного круга,

Смех, любовь, дыхание друг друга

И созвездий роковых венок.

Нам давала ночь, как будто в долг,

Счастья мимолётного виденье.

И пускай за кругом царство тени

Правит новый вечности виток.

Пусть наш вечер – суета сует,

Иллюзорность, вздох без продолженья,

Жизни утверждающей служенье…

Мы в кругу, где снег, и смех, и свет.

Я, в тебя уходя, умирал…

Я, в тебя уходя, умирал,

Чтобы Бога в себе воскресить,

Чтобы быть им от первой росы

Через звёздную ночь до утра.

Чтоб вошли в эту звёздную высь

Ты и я – как единая плоть,

Как единая суть, чтоб теплом

Расплескаться среди синевы.

В это утро по этой земле

Оживляющим литься дождём,

Помогая тому, кто рождён,

И тому, кто готовится вслед.

Я, в тебя уходя, умирал.

Или бредил в любовном хмелю.

Я тебя больше жизни люблю,

Но божественно лишь до утра.

Задыхаясь от нежности, я

Раствориться мечтаю в ночи,

Чтоб услышать, как ночь замолчит

В стонах истинного бытия.

И.З.

1.

Огонь простой свечи и клавиши поманят,

Как некогда того, чье счастье близко мне.

Я сброшу суету, накину плащ обмана,

Дарующий мечту, пришедшую извне.

И небо грустных звезд заполнит дом и душу,

И детская мечта прольется торжеством,

И запылает явь, зажженная раздумьем

От слез и от любви, в которых мы живем.

О, женщина, играй: я пью с благоговеньем

Возвышенную боль изысканой руки;

Грядут в огне века и набухают вены,

И беспредельно жаль, что мир уйдет к другим.

А ты, мой старый друг, из прошлого столетья,

Твори во мне творца для будущих имен.

Кружи листву времен, искусства дивный ветер,

И весели мой мозг, что явью опален.

2.

Мне снова мизер жизненный удобен,

Мечта-гусыня грезит о своём.

И шелестит листвой сирень у дома,

Не майским утром – августовским днём.

Темнеют листья в буреньких потёках,

Забор подгнивший зеленеет мхом,

И бренный мир полуоплывших стёкол

Кривозеркалья осквернён грехом.

А створки настежь – воздух пахнет пылью

И выгоняет --">