Алексей Николаевич Лучников - У пилота в плену

Бабочку встретив на чьем-то плече.

Бабье лето

Сквозь тучи желтая укосина

Скрепила небо и поля.

Слова твои с акцентом осени

Дурманят, шелестом маня.

Проводим птиц, тайком завидуя

Их легкости менять сезон.

Одними листьями укрытая,

Зовешь меня в свой сладкий сон.

И я поддамся, словно облако,

Что не противится ветрам.

Один порыв – и вот бок о бок мы

Лежим и верим чудесам.

А осень – чудо расчудесное –

Так всеобъемлюще желтит!

И ты – раздетая и честная,

И я – лишь листьями прикрыт.

Романтика

Засмотрюсь из окна в неизвестность,

В бесконечно высокое небо,

Где мечты упираются в звездность.

Издерут рифмы чуткое нёбо.

Намотаю на месяц веревки,

Подтяну его вниз – за березы,

Чтобы эти кудрявые девки

Натравили в него саморезы.

И он будет висеть деньиночно,

Утром прячась в шкафу тихой рощи.

А к закату смелеть и бесстрашно

Делать ночи твои еще слаще.

Отберу из сверчков – самых звонких,

Рассажу под помятым карнизом.

И они своей тайной морзянкой

Про любовь будут петь виртуозно.

Заманю карамелью обмана

В сети рук для тебя хризантемы.

И под натиском жажды обмена

Ты отдашь поцелуи, хранимы

Для того, о котором мечтала.

Только я не причина мечтаний,

Я обычный поэт – из этила,

Из анапеста и вдохновений.

Но ты любишь мою инфантильность

И всю эту романтику будней,

На которой моя гениальность

Свой повесила якорь страданий.

За березами – месяц раздутый,

И сверчки, нот не зная, играют,

Хризантемы неделей раздеты,

Мои руки – твои руки греют.

После свидания

Водосточные трубы стреляют

Бесконечными пулями дня.

Дождь дежурный до блеска стирает

Со всех досок признанья в любви.

Тучи злятся, бездумно кляня

Простодушные фонари

За послушность и службу влюбленным.

На их свет так и тянет сердца-мотыльки,

Словно мы из нейлона,

От ожогов себя бережем.

Мочим губы свои у крыльца

Нераспробованным дождем.

Ты ушла. Опечалились тени.

Их никак не размоет вода.

Под прицелами столботворений

Вдоль хрущевских жилых берегов

Уплываю. Одна борозда

Провожает меня в вихрь снов.

еловать…

Мне бы вновь целовать тебя в шею

От восхода луны и до плеч,

Чтобы звезды, завистливо тлея,

Избегали огня наших встреч.

Мне бы вновь целовать тебя в ушко

Вместо свежего утра глотков,

Застилая твой сон мягкой стружкой

Света солнца и ласковых слов.

Мне бы вновь целовать твою спину,

Каждой линии тень обводя.

Как художник рисует картину,

Обрисую губами тебя.

Мне бы вновь целовать твои губы,

Клеем страсти друг друга связать.

Устремятся сугробы на убыль,

Я вернусь, чтобы вновь целовать.

Тебя.

У пилота в плену

Ты бездумно за мной… декабристка!

Нас Катунь провожала в рассвет.

Самолет пролетал очень низко

Над ошибками прожитых лет.

Мы на них посмотрели брезгливо,

Сохранили в формате JPEG,

Чтобы в час, когда станет тоскливо

Заглянуть в захламленный сусек.

Лихо верили – станем взрослее,

Переездами скрасив маршрут.

Оказалось, во взрослость на деле

И не каждых хотящих берут.

Если я сомневался на старте,

Ты все время толкала вперед,

Отмечая на выцветшей карте,

Где ухабы, тупик, переход.

От Белухи до братьев Казбека

Шесть часов у пилота в плену.

Он случайный сообщник побега,

Что спланирован в эту весну.

Стюардесса предложит на выбор

Сэндвич с жизнью реальной на вкус

Или завтрак, приправленный нимбом,

Из диет лишь салат брачных уз.

Мы привыкли к авосьному корму

Из кастрюль одноразовых дней…

Аккуратно, по краю платформы,

Волочим оригами теней.

Предрассудки, проступки, соблазны –

Нагрешим полный шкаф на двоих.

Растеряем ненужные пазлы

Марафонов платков носовых.

Приземлимся в печальном Беслане.

Сквозь конвои таксистов скользнем.

И, помчавшись на старом ниссане,

Ленты белых полос разберем.

Принцесса в сиреневом боди

Принцесса в сиреневом боди

В кроватке, как в облаке тканном,

Руками капризно разводит.

Ей кажется мир этот странным…

Зачем это папа губами

Без устали тычет мне в щечки?

И также он делает маме,