Эдуард Георгиевич Багрицкий - Стихотворения и поэмы

Ясно вижу своими все же вдохновенными глазами,

Что скоро, скоро мы сгинем, как дымы.

И, почтительно сторонясь, я говорю:

«Привет тебе, Маяковский!»

(1915)

Александру Блоку

Толпящегося за твоей спиной,

О Петербург семнадцатого года,

Ты косолапой двинулся стопой!

И что тебе прохладный шелест крылий,

Коль выстрелы мигают на углах,

Коль дождь сечет, коль в ночь автомобили

На нетопырьих мечутся крылах.

Нам нужен мир! Простора мало, мало!

И прямо к звездам, в посвист ветровой,

Из копоти, из сумерек каналов

Ты рыжею восходишь головой.

Былые годы тяжко проскрипели,

Как скарбом нагруженные возы,

Засыпал снег цевницы и свирели,

Но нет по ним в твоих глазах слезы.

Была цыганская любовь и синий,

В сусальных звездах, детский небосклон, —

Все за спиной.

Теперь — слепящий иней,

Мигающие выстрелы и стон,

Кронштадтских пушек дальние раскаты…

И ты проходишь в сумраке сыром,

Покачивая головой кудлатой

Над черным адвокатским сюртуком.

И над водой у мертвого канала,

Где кошки мрут и пляшут огоньки,

Тебе цыганка пела и гадала

По тонким линиям твоей руки.

И нагадала: будет город снежный,

Любовь сжигающая, как огонь,

Путь и печаль…

Но линией мятежной

Рассечена широкая ладонь.

Она сулит убийства и тревогу,

Пожар и кровь и гибельный конец.

Не потому ль на страшную дорогу

Октябрьской ночью ты идешь, певец?

Какие тени в подворотне темной

Вослед тебе глядят — в ночную тьму?

С какою ненавистью неуемной

Они мешают шагу твоему.

О, широта матросского простора,

Там чайки и рыбачьи паруса,

Там корифеем пушечным «Аврора»

Выводит трехлинеек голоса.

Еще дыханье! Выдох! Вспыхнет! Брызнет!

Ночной огонь над мороком морей…

И если смерть — она прекрасней жизни,

Прославленней, чем тысяча смертей.

(1922)

Баллада о Виттингтоне

Водила дикая отвага.

Ты не заштопаешь иглой

Прореху, сделанную шпагой.

Я заплатил свой долг, любовь.

Не возмущаясь, не ревнуя, —

Недаром помню: кровь за кровь

И поцелуй за поцелуи.

О, ночь в дожде и в фонарях,

Ты дуешь в уши ветром страха, —

Сначала судьи в париках,

А там палач, топор и плаха.

Я трудный затвердил урок

В тумане ночи непробудной,

На юг, на запад, на восток

Мотай меня по волнам, судно.

И дальний берег за кормой,

Омытый морем, тает, тает,

Там шпага, брошенная мной,

В дорожных травах истлевает.

А с берега несется звон,

И песня дальная понятна:

«Вернись обратно, Виттингтон,

О Виттингтон, вернись обратно!»

Был ветер в сумерках жесток.

А на заре, сырой и алой,

По днищу заскрипел песок,

И судно, вздрогнув, затрещало.

Вступила в первый раз нога

На незнакомые от века

Чудовищные берега,

Не видевшие человека.

Мы сваи подымали в ряд,

Дверные прорубали ниши,

Из листьев пальмовых накат

Накладывали вместо крыши.

Мы балки подымали ввысь,

Лопатами срывали скалы.

«О Виттингтон, вернись, вернись», —

Вода у взморья ворковала.

Прокладывали наугад

Дорогу средь степных прибрежий.

«О Виттингтон, вернись назад», —

Нам веял в уши ветер свежий.

И с моря доносился звон,

Гудевший нежно и невнятно:

«Вернись обратно, Виттингтон,

О Виттингтон, вернись обратно!»

Мы дни и ночи напролет

Стругали, резали, рубили —

И грузный сколотили плот,