Автор неизвестен - Рейнеке-лис

воры,

Нам нужен мир, а ему — раздоры.

И как бы жертвой его не стало бы

Лицо, что не верит во все наши жалобы".

Глава третья О том, как барсук Гримбарт вступился перед королем за своего дядю Рейнеке-лиса и обвинил волка Изегрима в целом ряде совершенных им преступлений

Барсук — племянник обвиняемого —

Воскликнул: "И мы еще обвиняем его!

Его обвиняет волк Изегрим!

Ну что же, извольте, поговорим.

Впрочем, когда я в слова ваши вник,

Я понял, что вражий язык — клеветник.

К монарху будучи приближенным,

Чего ж над обиженным, над униженным

Не поглумиться, не покуражиться?

Ведь так легко на это отважиться!

Вы множество старых обид перечислили

(Не меньше причем двух третей домыслили),

Явившись к монарху со старыми сплетнями,

Давними сплетнями, многолетними,

При этом пряча в надежном укрытии

Новейшие, смею сказать, события.

Давно ли, ответствуйте, ада исчадие,

Вы заключили союз с моим дядею,

Обязуясь действовать с ним сообща

И всегда друг в дружке поддержку ища?!

Но вот она волчья-то мораль!..

Суровый стоял на дворе февраль,

Катила телега, рыбой груженная,

Волк Изегрим — бестия, трижды прожженная, —

Пожелал, разумеется, рыбки поесть.

Но денег нет, а желанье — есть.

Он молвит дядюшке: "Вытянув ноги,

Ложись-ка, дружок, поперек дороги,

Прикинься, дружок, говорит, мертвецом.

Возница спрыгнет и — дело с концом!

От рыбки его ничего не останется.

Вся рыбка его нам с тобою достанется".

Дядюшка, жизнью своей рискуя,

Лег на дороге, по рыбе тоскуя.

Возница видит: лежит себе лис.

Возница спрыгнул с телеги вниз,

Тесаком на лежачего замахнулся,

Но дядя даже не шелохнулся.

Тогда возница схватил его сдуру,

Приняв за готовую лисью шкуру,

Швырнул на телегу, сам снова сел.

Вы скажете: дядя всю рыбу съел?!

Как бы не так! Он сбрасывал рыбку

(Конечно, он совершил ошибку)

Дружку-прохвосту, бежавшему сзади, —

Правила дружбы священны для дяди.

И ждал он честного дележа,

А не бесчестного грабежа.

Меж тем, по вполне достоверным сведеньям,

Весь "улов" оказался съеденным!

Все сожрал господин Изегрим,

Которого мы в обвинителях зрим!

А дяде — лишь косточки обглоданные!

Ну? Что вы скажете, верноподданные?!

Дядя, в эту историю втянутый,

Побрел восвояси, голодный, обманутый,

Охваченный крайне мрачною думою,

О пагубе алчности, хитрости думая,

Терзаясь от страшной душевной боли,

Что "дружба" для многих — лишь звук, не боле.

А волк, обожравшись рыбой, потом

Долгое время страдал животом.

К нему врачи знаменитые хаживали,

Питьем да примочками отхаживали.

Еще один прискорбный случай,

Весьма возмутивший наш род барсучий:

Пронюхал дядюшка про семью,

Где только что закололи свинью.

Да, закололи за милую душу,

На кухне коптили свиную тушу.

Рейнеке другу шепнул: "Идем!

Я сквозь окошко проникну в дом,

А ты пока обожди снаружи,

Затянем пока ремешки потуже".

Рейнеке-лис хватает свинью,

Волку в окно подает и — адью!

Но тут напали овчарки на Рейнеке

(На ночь с них снимали ошейники),

Однако, наперекор испугу,

Дядя на волю вырвался к другу,

Хоть мех его получил повреждения

(В деле имеются подтверждения).

Но я не к тому... Волк, нажравшись, хрипит:

"У тебя разыгрался небось аппетит?

Хвала небесам, ты вышел на волю, —

Сейчас свою ты получишь долю!"

"Да, — заявляет мой бедный дядя,

Взглядом голодным на волка глядя, —

Дай-ка, дружище, и мне кусок".

Волк куда-то в сторонку скок:

"Сейчас объешься, брат, поросятиной!"

И — возвратился с пустой рогатиной,

На которой хозяин свинью коптил.

Дядя, бедняга, слюну проглотил,

Но ничего сказать не решился

Потому, что вмиг языка лишился:

Такое коварство, такой обман,

Такая подлость — больнее ран,

Страшнее злых собачьих укусов,

Хотя дядюшка мой отнюдь не из трусов!

Скажите, заслушав сии показания,

Кто же заслуживает наказания?

Кто здесь рыцарь? Кто — подлая тварь?

Не нам рассуждать. Пусть решит государь.

Теперь о следующем эпизоде:

Волк при всем честном народе,

Как низкий преступник и лиходей,

Глумился над честью супруги своей,

Распространяя позорные слухи

О ней как о самой позорной шлюхе.

И это — заступник! И это — муж!

И --">