Сергей Александрович Гонцов - Стихи книги "Похвала единорогу"

мелодий старинных.

Я на фрески живые смотрю

В кое-как восстановленном храме,

Вот он, ликом похож на зарю,

В странном мире, как в аспидной раме.

Он свободой меня наградил

Ни за что, ни про что, и награда

Драгоценней небесных светил

И темней побежденного ада.

В мире пусто, как в том же аду,

Что Создателем шумно разгромлен.

Неизвестно, куда я иду,

Только целый простор обусловлен.

Прежде мира дорога была,

В этом что-то великое мнится,

Все же мир — не одна лишь криница,

Не одно лишь движенье числа.

Я заметил, что он заселен,

Но людей сосчитать не собрался,

Опасаясь взаимности братской

В странном счете веков и племен.

Я не знаю теперь одного,

Для чего все устроено тайно,

Для чего мне открылось случайно

Древо шумное мира сего?

Из Ефрема Сирина

Друзей разлучая, как двух волов,

Отрешенных от царственного ярма,

Проходит столетье, как рокот валов,

И смерть величит свои закрома.

Белый ягненок, потерянный на меже,

Можжевеловый куст, вереск и бузина,

И Ангел, что расположился в душе,

Видят лики, что принимает она.

Венок из ромашек и васильков

Благоухает на детском челе,

И лен, что смотрит глазами веков,

Расскажет, что ходим не по земле.

И русской музе подобна она, —

Все умерли, и на кругах бытия

Она танцует совершенно одна,

Прекрасная, и сама не своя…

К земле

На руинах твоей тишины

Неизвестная радуга тлеет,

И душа, как дорога, светлеет,

Обращая свои быстрины

Во все стороны света, туда,

Где в цветении чертополоха

О своем не заплачет эпоха, —

Эти слезы не стоят труда.

Лук и колчан

Мы навек разошлись и не встретишь теперь никого.

Кто ушел через пропасть, оставив надежды пустые,

Кто ушел за ручьем, что пробился на свет от всего,

Кто увидел себя и леса безмятежно-густые.

Час весны безымянной! Небесных пути верениц!

Было время печали, но радости кончено время.

В темной книге предчувствий немало прекрасных страниц,

Но тягчит мои плечи досель неизвестное бремя.

Это лук и колчан, где послушливых стрел без числа.

Я считал, да забыл, — все сочтешь, да как раз прибывает.

Рассиялась печаль и беспечно под землю ушла,

Верно, кончена смерть, а другого еще не бывает.

Что творится со мной? Я пленительной первой стрелой

Расколол в тишине переливчатый блеск без предела.

Вечно таинство мира, но пахнет зарей и смолой,

Просветляющей мглой земляного чудесного тела…

К земле

Мне кажется, я знаю, что отсюда

Нам не дано уйти, и навсегда

Вот этот путь кремнистый, и вода,

Текущая на волю из-под спуда,

Как знак незавершенного труда;

И Ангела труба над мраком башен,

Звук радостно-глубокий, как руда,

Чей смысл от века благодатно страшен,

И тысячи долин, и эти города,

Как царственная сыть старинных брашен;

А если я уйду, то воротиться

Придется начерно, и этот легкий шаг

Привычен мне, и дорассветный мрак,

И странное желанье — воплотиться,

Минуя дуб и одолев овраг;

Вот церковь древняя, эпохи Иоанна,

На царственном холме, или Петра

Собор гигантский, вспомнить не пора,

Но даль пространств всегда благоуханна,

И пахнет небом темная кора;

И разве одинок я в этом мире?

Ведь теснота оков, что мне дана,

Сулит свободу, что  светлей и шире

Пространства целого, гремящего на лире,

Без времени, худого, как война;

Все кто-нибудь со мной, и невозможно

Явь от виденья тайно отличить,

Видения от яви, вьется нить,

Блестит алмазом, и велит оплошно

Два мира поскорей соединить…

К миру

Искусно построенный дом,

Очаг, разожженный веками,

И, взятый --">