Светлана Васильевна Кекова - Сон в Лазареву субботу

тот Эзоп, Демокрит, Гераклит, Архилох,

или нет — Диоген. Он сегодня, как встарь,

тихо в бочке сидит, обнимая фонарь.

В твёрдой памяти старец и в здравом уме.

И фонарь его вечный мерцает во тьме.

* * *

Татьяне Кан

1.

В этой жизни, яростной и жалкой,

всё мы плачем и чего-то ждём…

Пахнет ночь сиренью и фиалкой,

пахнет липа мёдом и дождём.

Будущее — в дымке и тумане,

прошлое тяжёлый груз влачит.

Но с небес, как прежде, — слышишь, Таня? —

музыка нездешняя звучит.

Шмель в бутоне, словно брошь в шкатулке,

опьянённый музыкой, уснул,

и каштаны в Мирном переулке

тоже слышат некий тайный гул.

Что ей нужно, музыке нездешней?

Душу мучит, сердце бередит,

а в траве меж вишней и черешней

бабочка-капустница сидит.

2.

Кто-то чистит на кухне картофель,

кто-то плавленый режет сырок…

Жизнь прекрасна, как пушкинский профиль,

проступивший сквозь марево строк.

В том, что прожито, в том, что забыто,

музыкальная скрыта струя:

даже в мелких подробностях быта

отражается суть бытия —

детство, радость, зажившая рана,

тополь в мантии, белый как лунь,

Моцарт, Пушкин, Онегин, Татьяна,

удивительный месяц июнь.

Сон в Лазареву субботу

Смерти просты законы.

Взгляд у неё безгневный.

Смотрит на нас с иконы

Лазарь Четверодневный.

Сердце больное ноет:

нет ему в мире места…

Мама тарелки моет,

бабушка месит тесто.

Ставим на стол бутылки:

в сером пальто из драпа

в дом из бессрочной ссылки

нынче вернулся папа.

Руки и ноги целы,

снова он вместе с нами,

только повито тело

белыми пеленами.

Он головой качает,

спрашивает: не ждали?

Бабушка отвечает:

— Где же твои медали?

Видишь, как покосился,

высох и сполз к оврагу

дом твой, пока ты бился

за Сталинград и Прагу?

— Смерть — не моя забота,

Есть от неё спасенье —

Лазарева суббота,

Вербное воскресенье…

* * *

У шиповника колючки —

как железные крючки…

Доживём мы до получки,

купим в дом половички,

домотканые, рябые,

как ручей, бегущий с гор…

Под обои голубые

их положим в коридор.

Там часы гоняют стрелки,

из пространства лепят шар —

так, что звякают тарелки

и бушует самовар.

Так проходят дни и годы.

Жизнь — мгновений череда.

В платье, вышедшем из моды,

стала я как часть природы —

сныть, полынь и лебеда.

Но пока не ставлю точки:

смотрит око, дышит грудь…

Может быть, мои листочки

прочитает кто-нибудь?

Саратов

--">