Ирина Валерина - Сказочки без границ [СИ]

Проберётся наощупь к центру, на круглый стол

сумку вытряхнет, лист отыщет, что сложен втрое,

пробормочет что-то о меньшем из вечных зол.

…Выцветает мгновенно, глаза западают, остреют скулы.

В списке чёркает нервно и курит, запойно курит.

Замирает за окнами людный усталый улей.

Ж-ж-ж-дёт.

Ведьма с приличным стажем

Подруга моя, ведьма с приличным стажем,

сказала однажды, выдохнув мятный дым:

«Пошло седею… Зрелость. Но, веришь, даже

не представляю его седым.

Милые мальчики нынче. Совсем не спорят —

то-то от них ни сердцу, ни голове…

Разве что чёткий ритм, как в немецком порно.

Впрочем, ещё попробуй устрой нас, ведьм:

если так много помнишь, какое чувство

может родиться от пепла, золы, воды?

Видишь сама, что я: остуда, пустошь.

…Нет, не могу представить его — седым…»

И затянулась. В тонкую сигаретку

вгрызся голодный злящийся огонёк,

пряный ментол, сделавшись серным, едким,

влился в привычный городу влажный смог,

и потекли минуты — опять без цели.

Скука присуща тем, кто живёт давно.

Я наблюдала. Люди смеялись, ели,

что-то скрывали, плакали, шли в кино —

будто пришедших сумерек было мало,

чтобы укрыть в них голод белковых тел.

«Слушай, мне словно триста — я так устала.

Сколько их было, званых, да все не те…»

Сколько их было…

К чёрту.

Один любимый —

и до сих пор не вытравлен из души.

Нет ни воды, ни пепла, лишь колкий иней

да пара слов, что следует придушить.

Вскоре расстались — ветер её попутный,

ветки ломая, рвался в ночной простор.

Чмокнулись нежно, мешая духи и пудру.

…Глупая девочка.

Впрочем, ей только сто…

Когда-нибудь все Алисы

Когда-нибудь все Алисы достигнут дна

в стремлении безнадёжном себя найти.

Одна уже точно знает — нет ни рожна

внутри котелка, и Шляпнику не по пути.

Одна уже точно знает — искристый свет

имеет тенденцию стойкую перегорать,

и если уходишь — не стоит словесный бред

того, чтоб отчаянно ночью марать тетрадь.

Все звёздные ночи звенящих и гулких слов

уходят на поиски новых земель любви.

Повторы, повторы, повторы… сюжет не нов —

да нового в нашу киношку не довезли.

Когда-нибудь ты, Алиса, достигнешь дна

безбрежного мрака своей небольшой души —

так падай спокойно…

А как надоест Луна, подуй на неё легонько —

и затуши…

Метаморфозное

У неё был муж — не любитель груш,

правда, пах всё чаще спиртным грехом.

Приносил с гулянки хвосты горбуш,

лапал грубо, после тащился в душ,

а она шептала: «с таким скотом…»

У неё был кот — ещё тот урод:

воровал, гулял, валерьянку пил,

жил, однако, в доме десятый год,

ровно в шесть мурлыкал семье восход

и смотрел на солнце — невозмутим.

У неё был сын — раб слепых машин,

он менял их часто, они — его.

Он любил лишь скорость и шорох шин,

мерил жизнь на свой дорогой аршин

и хранил царящее статус-кво.

И она варила для всех троих

рыбный суп на чистой воде Vichy,

и перчила щедро, и цвел аир

на болоте спящей её души.

И никто не знал, что летать могла —

ведь она скрывала под прочным льдом

два иссиня-чёрных больших крыла,

но как только дом заливала мгла,

прорезала небо шальным стрижом.

Примечания

1

«…Разве я сторож брату своему?» (Берешит 4:9)

(обратно)

2

Тазепам.

(обратно)
--">