Осип Эмильевич Мандельштам - Немногие для вечности живут…

Осип Мандельштам Немногие для вечности живут…

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Стихи

Камень (1908–1915)

«Звук осторожный и глухой…»

Звук осторожный и глухой

Плода, сорвавшегося с древа,

Среди немолчного напева

Глубокой тишины лесной…

1908

«Сусальным золотом горят…»

Сусальным золотом горят

В лесах рождественские елки;

В кустах игрушечные волки

Глазами страшными глядят.

О, вещая моя печаль,

О, тихая моя свобода

И неживого небосвода

Всегда смеющийся хрусталь!

1908

«Из полутемной залы, вдруг…»

Из полутемной залы, вдруг,

Ты выскользнула в легкой шали –

Мы никому не помешали,

Мы не будили спящих слуг…

1908

«Только детские книги читать…»

Только детские книги читать,

Только детские думы лелеять,

Все большое далеко развеять,

Из глубокой печали восстать.

Я от жизни смертельно устал,

Ничего от нее не приемлю,

Но люблю мою бедную землю

Оттого, что иной не видал.

Я качался в далеком саду

На простой деревянной качели,

И высокие темные ели

Вспоминаю в туманном бреду.

1908

«Нежнее нежного…»

Нежнее нежного

Лицо твое,

Белее белого

Твоя рука,

От мира целого

Ты далека,

И все твое –

От неизбежного.

От неизбежного –

Твоя печаль,

И пальцы рук

Неостывающих,

И тихий звук

Неунывающих

Речей,

И даль

Твоих очей.

1909

«На бледно-голубой эмали…»

На бледно-голубой эмали,

Какая мыслима в апреле,

Березы ветви поднимали

И незаметно вечерели.

Узор отточенный и мелкий,

Застыла тоненькая сетка,

Как на фарфоровой тарелке

Рисунок, вычерченный метко, –

Когда его художник милый

Выводит на стеклянной тверди,

В сознании минутной силы,

В забвении печальной смерти.

1909

«Есть целомудренные чары…»

Есть целомудренные чары –

Высокий лад, глубокий мир,

Далеко от эфирных лир

Мной установленные лары.

У тщательно обмытых ниш

В часы внимательных закатов

Я слушаю моих пенатов

Всегда восторженную тишь.

Какой игрушечный удел,

Какие робкие законы

Приказывает торс точеный

И холод этих хрупких тел!

Иных богов не надо славить:

Они как равные с тобой,

И, осторожною рукой,

Позволено их переставить.

1909

«Дано мне тело – что мне делать с ним…»

Дано мне тело – что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить

Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,

В темнице мира я не одинок.

На стекла вечности уже легло

Мое дыхание, мое тепло.

Запечатлеется на нем узор,

Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть –

Узора милого не зачеркнуть.

1909

«Невыразимая печаль…»

Невыразимая печаль

Открыла два огромных глаза,

Цветочная проснулась ваза

И выплеснула свой хрусталь.

Вся комната напоена

Истомой – сладкое лекарство!

Такое маленькое царство

Так много поглотило сна.

Немного красного вина,

Немного солнечного мая –

И, тоненький бисквит ломая,

Тончайших пальцев белизна.

1909

«Ни о чем не нужно говорить…»

Ни о чем не нужно говорить,

Ничему не следует учить,

И печальна так и хороша

Темная звериная душа:

Ничему не хочет научить,

Не умеет вовсе говорить

И плывет дельфином молодым

По седым пучинам мировым.

Декабрь 1909

«Когда удар с ударами встречается…»

Когда удар с ударами встречается,

И надо мною роковой

Неутомимый маятник качается

И хочет быть моей судьбой,

Торопится, и грубо остановится

И упадет веретено –

И невозможно встретиться, условиться

И уклониться не дано.

Узоры острые переплетаются,

И, все быстрее и быстрей,

Отравленные дротики взвиваются

В руках отважных дикарей;

И вереница стройная уносится

С веселым трепетом, и вдруг –

Одумалась и прямо в сердце просится

Стрела, описывая круг.

1910

«Медлительнее снежный улей…»

Медлительнее снежный улей,

Прозрачнее --">