Николай Алексеевич Некрасов - Том 2. Стихотворения 1855-1866

«Здравствуйте, братцы!» – «Гляди,

Крестничек твой-то, Ванюшка!»

– «Вижу, кума! погоди,

Есть мальчугану игрушка».

– «Здравствуй, как жил-поживал?

Не понапрасну мы ждали,

Ты таки слово сдержал.

Выводки крупные стали;

Так уж мы их берегли,

Сами ни штуки не били.

Будет охота – пали!

Только бы ноги служили.

Вишь ты лядащий какой,

Мы не таким отпускали:

Словно тебя там сквозь строй

В зиму-то трижды прогнали.

Право, сердечный, чуть жив;

Али неладно живется?»

– «Сердцем я больно строптив,

Попусту глупое рвется.

Ну, да поправлюсь у вас,

Что у вас нового, братцы?»

«Умер третьеводни Влас

И отказал тебе святцы».

– «Царство небесное! Что,

Было ему уж до сотни?»

– «Было и с хвостиком сто.

Чудны дела-то господни!

Не понапрасну продлил

Эдак-то жизнь человека:

Сто лет подушны платил,

Барщину правил полвека!»

«Как урожай?» – «Ничего.

Горе другое: покрали

Много леску твоего.

Мы станового уж звали.

Шут и дурак наголо!

Слово-то молвит, скотина,

Словно как дунет в дупло,

Несообразный детина!

„Стан мой велик, говорит,

С хвостиком двадцать пять тысяч,

Где тут судить, говорит,

Всех не успеешь и высечь!“ –

С тем и уехал домой,

Так ничего не поделав:

Нужен-ста тут межевой

Да епутат от уделов!

В Ботове валится скот,

А у солдатки Аксиньи

Девочку – было ей с год –

Съели проклятые свиньи;

В Шахове свекру сноха

Вилами бок просадила –

Было за что… Пастуха

Громом во стаде убило.

Ну уж и буря была!

Как еще мы уцелели!

Колокола-то, колокола –

Словно о пасхе гудели!

Наши речонки водой

Налило на три аршина,

С поля бежала домой,

Словно шальная, скотина:

С ног ее ветер валил.

Крепко нам жаль мальчугана:

Этакой клоп, а отбил

Этто у волка барана!

Стали Волчком его звать –

Любо! Встает с петухами,

Песни начнет распевать,

Весь уберется цветами,

Ходит проворный такой.

Матка его проводила:

„Поберегися, родной!

Слышишь, какая завыла!“

– „Буря-ста мне нипочем, –

Я – говорит – не ребенок!“

Да размахнулся кнутом

И повалился с ножонок!

Мы посмеялись тогда,

Так до полден позевали;

Слышим – случилась беда:

„Шли бы: убитого взяли!“

И уцелел бы, да вишь

Крикнул дурак ему Ванька;

„Что ты под древом сидишь?

Хуже под древом-то… Встань-ка!“

Он не перечил – пошел,

Сел под рогожей на кочку,

Ну, а господь и навел

Гром в эту самую точку!

Взяли – не в поле бросать,

Да как рогожу открыли,

Так не одна его мать –

Все наши бабы завыли:

Угомонился Волчок –

Спит себе. Кровь на рубашке,

В левой ручонке рожок,

А на шляпенке венок

Из васильков да из кашки!

Этой же бурей сожгло

Красные Горки: пониже,

Помнишь, Починки село –

Ну и его… Вот поди же!

В Горках пожар уж притих,

Ждали: Починок не тронет!

Смотрят, а ветер на них

Пламя и гонит, и гонит!

Встречу-то поп со крестом,

Дьякон с кадилами вышел,

Не совладали с огнем –

Видно, господь не услышал!..

Вот и хоромы твои,

Ты, чай, захочешь покою?..»

– «Полноте, други мои!

Милости просим за мною…»

Сходится в хате моей

Больше да больше народу:

«Ну, говори поскорей,

Что ты слыхал про свободу?»

(обратно)

На псарне^*

Ты, старина, здесь живешь, как в аду,

Воля придет – чай, бежишь без оглядки?

«Нашто мне воля? куда я пойду?

Нету ни батьки, ни матки,

Нету никем никого,

Хлеб добывать не умею,

Только и знаю кричать: „Го-го-го!“

Горе косому злодею!..»

(обратно) (обратно)

1860–1861

Финансовые соображения^*

Голос из провинции

--">