Марк Ариевич Тарловский - Молчаливый полет

МАРК ТАРЛОВСКИЙ. МОЛЧАЛИВЫЙ ПОЛЕТ. СТИХОТВОРЕНИЯ. ПОЭМА^[1]

ИРОНИЧЕСКИЙ САД (1928)^[2]

Внемлет певцу иронический сад,

В пышных руладах солист утопает,

Роза кивает ему невпопад,

Ибо в гармонии не понимает…

Лира^[3]

Наскучив праздным ремеслом,

Поэт закладывает лиру,

И лиру продают на слом

Безжалостному ювелиру.

На этой лире каждый стих

Цветист и сладостно-свирелен,

Как у павлинов перья их,

Как шлейфы у придворных фрейлин.

У каждой девки юбка есть,

У каждой птицы перья длинны,

Но в шлейфе — фрейлинская честь,

И от хвоста живут павлины!

Пусть гордость птичьего двора

Утратит свой придаток лирный —

К ней охладеет детвора,

Ее зарежет повар жирный…

Пусть фаворитка короля

Со шлейфом-лирой разлучится —

Король ответит «тру-ля-ля!»

И за другой приволочится…

Но лирик дышит, господа!

Товарищи, он жив как будто!

Не отбирайте ж навсегда

Его святого атрибута!

Он будет снова свят и чтим,

Когда с воинственного шпица

Кудахтаньем его литым

Павлинья линька завершится!..

19 августа 1927

ЗАБАВЫ

Дни^[4]

Я разно принимаю дни:

Веселый — за-два, грустный — за-три,

И грузнут в памяти они,

Как зрители в амфитеатре.

Я ночь над ним распростер —

И выступаю перед ними,

Трагикомический актер

В неутомимой пантомиме.

Я с них не спрашиваю мзды:

Им служат платой даты года,

И календарные листы —

Билетами на право входа.

В партере — праздничные дни,

Особо праздничные — в ложах,

А дальше — парии одни,

Невежливые и в галошах…

Рыдают скрипки бледных лет

Над ролью грешного святоши,

Свистит галерка мне вослед,

И кресла хлопают в ладоши…

21 декабря 1926

Печаль^[5]

Моя печаль была непрошена

И заглушила бодрый дух,

Как та случайная горошина,

Которой давится петух.

Я поперхнулся — и досадую:

Ведь маленькая же она,

А погляди — какой засадою

Сжимает горло певуна.

И, как петух, стесненный злобою,

Способный только к тумаку,

Немыми крыльями я хлопаю,

А кукарекать не могу.

Я воробьиному чириканью

Уже не вторю свысока,

Я тих и слаб — пока не выгоню

Занозу из-за языка;

Пока не вспрыгну на завалинку,

Грозя бродяге-воробью,

И эту подлую печалинку

Звенящей песней не пробью!

13 декабря 1926

Нежелание^[6]

Очарован соблазнами жизни,

Не хочу я растаять во мгле,

Не хочу я вернуться к отчизне,

К усыпляющей мертвой земле.

Н. Гумилев

Не хочу, чтоб меня хоронили

Как обломок, в былом отжитой,

Как потомка дворянский фамилий,

Измельчавших в борьбе с нищетой;

Чтобы трубы пилили Шопена

В безразличном каре площадей;

Чтобы капала белая пена

С выразительных губ лошадей. —

Преисполненный грез и капризов,

Уязвимых Ахилловых сил,

Я решился на дерзостный вызов

Неизбежному тлену могил;

Я решил, возмужав и напружась,

Равнодушный к беде и к добру,

Что насмешкой на веру обрушусь

И в беспечности ужас попру;

Что когда роковая развязка

Уязвит мой запятнанный лоб, —

Я под ритмы лафетного лязга

В похоронный отправлюсь галоп;

Как солдат, я войду в крематорий

И сгорю, как последний колдун,

И, как пастырь, в напыщенном вздоре

Некроложий распишется лгун;

А золу, заключенную в урну

С --">