Владислав Шленгель - Крик в ночи. Восстание в Варшавском гетто и стихи Владислава Шленгеля

Ты сдал нас на милость орды казачьей,

Завет твой священный в прах растерзавшей.

Агония гетто, виселиц тени,

Погромы, пытки и униженья,

Расправы в Треблинке и жизнь под ярмом,

Но мы вернем тебе долг! Вернем!

— Ты тоже от гибели не спасешься!

Когда мы на площадь тебя притянем,

Стодолларовой монетой солнца

Подкупить не сможешь охрану,

И когда палач, грохоча и тужась,

Тебя в душегубку силком загонит,

Закроет в герметичном пространстве —

Пусть жаркий пар тебя душит, душит,

Ты будешь кричать, на стены бросаться

А после всех пыток тебя прикончат.

Но, прежде чем в яму столкнуть свирепо,

Золотые звезды вырвут из пасти.

А после сожгут.

     И ты станешь пеплом.

Паспорта

Эх, мне бы паспорт Уругвая,

Ведь до чего прекрасный край!

Как хорошо быть гражданином

Страны, чье имя Уругвай…

Эх, мне бы паспорт Парагвая,

Богат и волен этот край.

Как хорошо быть гражданином

Страны, чье имя Парагвай…

Эх, мне бы паспорт Коста-Рики,

Смарагд небес и вечный май…

Как сладостно бывает вспомнить

Коста-риканский милый край!

Эх, мне бы боливийский паспорт.

Душистых сосен дивный край…

Прошу, Боливия, гражданство,

Как двум моим знакомым, дай!

Эх, мне бы паспорт Гондураса

(То не страна — восточный рай!)

Приятно иногда признаться:

Мол, Гондурас — родной мой край.

Боливия, ну дай мне паспорт!

И Гондурас, и Парагвай.

Чтоб мог я преспокойно жить в Варшаве,

Ведь это самый дивный край!

Двое под снегом

Снег напористый, колкий, лютый

Шерстью ворот мне оторочил,

На пустой мостовой столкнулись —

Он — солдат, я — еврей-рабочий.

Я бездомный и ты бездомный,

Время камнем бьет наши жизни,

Страшно, сколько нас разделяет,

Только снег этой ночью сблизил…

Вот ты мне преградил дорогу,

Хоть и сам себе не хозяин.

Кто из нас другого неволит?

Кто-то третий нас держит явно.

Твой мундир прекрасен, не спорю.

Мне с тобой никак не сровняться,

Впрочем, снег нас объединяет,

Я — еврей, ты — солдат прекрасный.

Снег окутывает обоих

Белизной своей безмятежной.

Сквозь нее в полумраке видно,

Как рассвет вдалеке забрезжил.

Слушай, что нам с тобой здесь делать?

Для чего? Кому это нужно?

Снег валит, расстанемся, друг мой,

По домам разойдемся… Ну же…

Первое апреля

Ой потеха, господа!

Я давлюсь от смеха, господа!

Вы послушайте, что случилось:

Мне газету сунули утром.

А сегодня Прима Априлис —

Время шуток… Готов я к шуткам!

И статьи безумием брызжут,

Заголовки чушью блистают,

Но сегодня все эти шутки

Совершенно не удивляют!

Дуче с фюрером, порвав соглашенье,

Всему миру принесут утешенье,

Больные просят сделать им больно,

Солдаты в плен идут добровольно,

Народы захватчикам покоряются

И карта Европы снова меняется.

Вновь земля под ногами еврея дрожит:

Он едва здесь обжился и — прочь бежит.

От стальных пилюль из города Эссен

У немцев нет ничего zu essen.

Людских законов можно не слушаться,

Рубежи горят и заставы рушатся…

Я весь этот бред прочитал спокойно.

Ведь праздник! Гневаться недостойно!

Но вдруг… огорчился страшно я:

Газета была вчерашняя!

Я видел сегодня Януша Корчака…

10 августа 1942

Я видел сегодня Януша Корчака,

Его с детьми последнее шествие,

Они шли как на прогулку в субботу

И выглядели торжественно.

Дети в святочных фартучках,

Пока еще чистеньких, не рваных,

Детдомовцы шли рядами по городу

Мимо людей, сидящих в капканах.

Город с перепуганным лицом

Был набит нагими и сирыми…

Дома глядели пустыми окнами,

Мертвыми дырами.

Вдруг раздался птицы бездомной крик

Как надгробное пение,

Равнодушно разъезжали на рикшах

Хозяева --">