Тэффи (Надежда Александровна Лохвицкая) - Стихотворения, не входившие в сборники

Надежда Тэффи Стихотворения, не входившие в сборники (сборник)

Четыре инженера

Скучала я, потупя взор,

Они ж вели свой разговор,

В один все повторяя тон:

«Цемент-бетон! Цемент-бетон!

Цемент-бетон! Цемент-бетон!»

Они в один твердили тон.

Я им сказала: «Господа!

Зачем же вы пришли сюда,

Коль смысл всей жизни заключен

Для вас в цемент, в цемент-бетон?

Коль смысл всей жизни заключен —

Для вас – в цемент, для вас – в бетон?..»

Их было четверо; из них

Никто не слышал слов моих,

Все продолжали в унисон

Хвалить цемент, хвалить бетон…

Цемент-бетон! Цемент-бетон

Они хвалили в унисон!

Мне нравится один из них,

Но он не знает чувств моих:

Он так глубоко погружен

В цемент-бетон, в цемент-бетон!

Он всей душою погружен

В цемент-бетон, в цемент-бетон!

Казалось – я не утерплю,

Скажу ему, как я люблю!

Быть может, позабудет он

Про свой цемент, про свой бетон;

Да, хоть на миг забудет он

Про свой цемент, про свой бетон!

Но нет! Я знаю – скажет он:

В своем я сердце не волен, —

Другой я страстью поглощен —

И эта страсть – цемент-бетон!

Цемент-бетон! Цемент-бетон!

Да, эта страсть – цемент-бетон!

Ах! если б мне поверил он,

Моим лобзаньем упоен,

Забыл бы он, как скучный сон,

И свой цемент, и свой бетон —

Забыл бы он, как скучный сон,

И свой цемент, и свой бетон!

Они ушли, и говор стих,

Но с той поры в ушах моих

Звучит, как похоронный звон:

«Цемент-бетон! Цемент-бетон!»

Звучит, как похоронный звон —

«Цемент-бетон!.. Цемент-бетон!!»

Журн. «Почтальон», 1902, № 10.

[Подпись: Н. Бучинская]

Признание

О, не смущай меня! Не спрашивай, мой милый!

Я не смогу сказать – люблю ли я тебя,

Но я обнять могу с такою жгучей силой,

Как обнимают только полюбя!

От ласк моих любовью веет!

Не будем дней златых терять!

Никто, поверь мне, не сумеет

Тебя так жарко приласкать!

Я поняла тебя! Твой взор властолюбивый

Во мне рабу свою увидеть бы хотел…

Но нет! Душой моей изменчивой и лживой

Еще никто всецело не владел!..

От глаз моих любовью веет,

Не бойся смело в них взглянуть!..

Никто, поверь мне, не сумеет

Тебя так ловко обмануть!

Журн. «Почтальон». 1902, № 11.

[Подпись Н. Бучинская]

Шансонетка

Как хорошо к безбрежной синей дали

Нас увлекала зыбкая ладья!

О нашем счастье в целом мире знали

Лишь море, небо, ты да я!

Ты говорил, мои целуя руки,

Что будешь век у ног моих лежать,

За взгляд один готов идти на муки,

За поцелуй согласен жизнь отдать!

А я в ответ чуть слышно прошептала,

Что без тебя не в силах больше жить,

Что лишь с тобой блаженство я б узнала

И что хочу твоей навеки быть!

Мы улыбались. Солнце золотило

Волну моих распущенных кудрей…

Оно нам счастье яркое сулило,

Как блеск его полуденных лучей!..

Да, хорошо к безбрежной синей дали

Нас увлекала зыбкая ладья!

И хорошо в то утро все мы лгали —

И солнца луч, и ты… и я!!

Журн. «Беседа». 1903, № 7.

[Подпись: Н. Бучинская]

Маленький диалог

– Мисс Дункан! К чему босячить,

Раз придумано трико?

Голой пяткой озадачить

Нашу публику легко!

– Резкий тон вы не смягчите ль,

Коль скажу вам à mon tour^[1]:

Танцевальный мой учитель

Шопенгауэр был Артур.

– Мисс Дункан! За вас обидно!

Говорю вам не в укор —

Шопенгауэр очевидно

Был прескверный канканер.

Газ. «Биржевые ведомости». 1904, 19 дек.

Патроны и патрон

Спрятав лик в пальто бобровое

От крамольников-врагов,

Получивши место новое,

Едет Трепов в Петергоф.

Покидая пост диктатора,

Льет он слезы в три реки.

Два шпиона-провокатора

Сушат мокрые платки.

«Ах! Подобного нелепого

Я не ждал себе конца:

Генерал-майора Трепова,

Благодетеля-отца,

Кто порядки образцовые

Ввел словами: «Целься! Пли!» —

В коменданты во дворцовые

Не спросяся упекли!

Ведь для них я был мессиею,

Охранял и строй, и трон,

Был один над всей Россиею

Покровитель и патрон!»

Трепов! Не по доброй воле ли

С места вам пришлось слететь?

Сами вы учить изволили,

Чтоб патронов не жалеть!

Газ. «Новая жизнь». 1905, 1 нояб.