Дмитрий Антонович Магула - Fata Morgana

ДМИТРИЙ МАГУЛА. FATA MORGANA (Нью-Йорк, 1963)

И лжет душа, что ей не нужно

Всего, чего глубоко жаль.

А.А. Фет

От Автора

В эту, третью по счету, книгу моих стихов вошли стихотворения, написанные с 1943 г.

Первая книга, «Свет Вечерний», была издана в Париже, в 1931 г.; вторая — «Последние Лучи» — в Нью-Йорке, в 1943 г.

Порядок чередования стихотворений не соответствует датам их создания и нарочито принять для некоторого разнообразия их по теме или по форме.

Стихотворения, отмеченные в Алфавитном Указателе звездочкой, [*], были впервые напечатаны в Нью-Йорке, в 1949 г., в сборнике «ЧЕТЫРНАДЦАТЬ», изданном «КРУЖКОМ РУССКИХ ПОЭТОВ в АМЕРИКЕ».

В книгу включены восемь моих, близких к подлиннику, переводов с английского, испанского и французского, а за помещение одной шутки на тему о непогрешимости математики и одной, также шуточной, «баллады» автор приносить читателю свои извинения.

Я считаю своим долгом, выразить свою признательность Mr. A. J. Lipp’y за его дружескую помощь мне в издании этой книги и за его решающую поддержку в размере всей суммы, недостававшей для покрытия расходов по изданию.

«Пока живем, пока мы спорим…»

Пока живем, пока мы спорим,

За днями годы протекли

И собираются вдали,

Как облака над дальним морем…

Но каждый мимолетный день,

Пусть мимолетно-быстротечен,

Был в прошлом чем-нибудь отмечен,

Как на пути одна ступень.

Где эти дни теперь? Не мы ли

Хотели сами верить снам?

Те дни — они приснились нам…

А сердце шепчет: были… были…

«К познанью мира только два пути…»

К познанью мира только два пути:

Один — искать для веры оправданья,

Другой — чрез разум дерзко обрести

В вопросах веры право отрицанья…

Кто ближе к правде? Раб священных книг,

Простертый ниц и одержимый бредом

Иль тот, чей разум с горечью постиг,

Что мир ему останется неведом?

Все преходяще: смолк святой псалом

И меркнет разум, гордый краткой славой…

Прими же мир с его добром и злом,

Каким он есть, не мудрствуя лукаво.

«Я помню все… Ты отдала Шопену…»

Я помню все… Ты отдала Шопену

И мастерство игры, и грусть былых утрат

Но вальс умолк. И вдруг, ему на смену,

Победный грянул марш, призывный, как набат!

Как будто ты хотела этим маршем

Послать надежды весть бессильному рабу

О том, что Жизнь, в своем венце монаршем,

Придет и победит коварную Судьбу!

Да, помню все… До мелочи последней,

До жутких тех минут, когда с тобой

Прощались мы в тот поздний час в передней,

И слезы канули в бездонный водоем…

Вагон летит… А ты осталась дома.

Еще глухая ночь. Рассвет не наступал…

И стук колес, как стрекот метронома,

Ведет учет числу бегущих в вечность шпал.

«Много в жизни тропинок исхожено…»

Много в жизни тропинок исхожено,

Много в море промчалось валов,

Было веры так много заложено

В тайный смысл недосказанных слов;

И для сердца так много все значило,

Так манила далекая цель.

А желанное счастье маячило

С побережий заморских земель…

Были в сердце порывы горячие

И надежды хмельное вино,

Но за долгие годы бродячие

Так и не было счастья дано!

Поздно ждать его сердцу мятежному:

Вот, и белая прядь в волосах,

А душа, на пути к неизбежному,

Заблудилась в дремучих лесах…

«Как старый раб, весь век в каменоломне…»

Как старый раб, весь век в каменоломне

Дробивший недра древних мрачных скал, —

Беспомощный, бессильный, я упал…

И, как огнем, всю душу обожгло мне!

Я помню все: молился Красоте,

Молил о чуде, как молили прежде,

И отдал жизнь обманчивой надежде —

Несбыточной, несбывшейся мечте…

Мой час настал, и в сердце смерть стучится!

Я притаюсь и не открою глаз:

Я жду того — да, жду в последний --">