Владимир Владимирович Маяковский - Про это

                                                     Кутерьма.

Без решеток окошки домика!

Это вас не касается.

                                     Говорю — тюрьма.

Стол.

          На столе соломинка.

По кабелю пущен номер

Тронул еле — волдырь на теле.

Трубку из рук вон.

Из фабричной марки —

две стрелки яркие

омолниили телефон.

Соседняя комната.

                                  Из соседней

                                                          сонно:

— Когда это?

                Откуда это живой поросенок? —

Звонок от ожогов уже визжит,

добела раскален аппарат.

Больна она!

                      Она лежит!

Беги!

          Скорей!

                         Пора!

Мясом дымясь, сжимаю жжение.

Моментально молния телом забегала.

Стиснул миллион вольт напряжения.

Ткнулся губой в телефонное пекло.

Дыры

           сверля

                        в доме,

взмыв

            Мясницкую

                                пашней,

рвя

       кабель,

                     номер

пулей

           летел

                      барышне.

Смотрел осовело барышнин глаз —

под праздник работай за двух.

Красная лампа опять зажглась.

Позвонила!

                     Огонь потух.

И вдруг

               как по лампам пошло́ куролесить,

вся сеть телефонная рвется на нити.

— 67–10!

Соедините! —

В проулок!

                   Скорей!

                                  Водопьяному в тишь!

Ух!

       А то с электричеством станется —

под Рождество

                            на воздух взлетишь

со всей

               со своей

                                телефонной

                                                       станцией.

Жил на Мясницкой один старожил.

Сто лет после этого жил —

про это лишь —

                             сто лет! —

говаривал детям дед.

— Было — суббота…

                                      под воскресенье…

Окорочок…

                     Хочу, чтоб дешево…

Как вдарит кто-то!..

                                  Землетрясенье…

Ноге горячо…

                          Ходун — подошва!.. —

Не верилось детям,

                                    чтоб так-то

                                                        да там-то.

Землетрясенье?

                               Зимой?

                                              У почтамта?!

Телефон бросается на всех

Протиснувшись чудом сквозь тоненький шнур,

раструба трубки разинув оправу,

погромом звонков громя тишину,

разверг телефон дребезжащую лаву.

Это визжащее,

                           звенящее это

пальнуло в стены,

                                старалось взорвать их.

Звоночинки

                     тыщей

                                  от стен

                                                рикошетом

под стулья закатывались

                                             и под кровати.

Об пол с потолка звоно́чище хлопал.

И снова,

                звенящий мячище точно,

взлетал к потолку, ударившись о́б пол,

и сыпало вниз дребезгою звоночной.

Стекло за стеклом,

                                  вьюшку за вьюшкой

тянуло

             звенеть телефонному в тон.

Тряся

            ручоночкой

                                  дом-погремушку,

тонул в разливе звонков телефон.

Секундантша

От сна

             чуть видно —

                                       точка глаз

иголит щеки жаркие.

Ленясь, кухарка поднялась,

идет,

          кряхтя и харкая.

Моченым яблоком она.

Морщинят мысли лоб ее.

— Кого?

                Владим Владимыч?!

--">