Екатерина Боярских - Эхо женщин

Екатерина Боярских Эхо женщин

Деревья, камни. Калитка скрипит. Голоса:

— Спускается луна слепых собак.

Открой калитку и родись вороной.

— Кресты гнилые, дымные дома,

болотные кентавры-огоньки,

небесный дар — по твари каждой паре.

— Открой калитку и родись щенком.

— Как четверговый дождик, растворяет

приличное публичное лицо

прозрачно-каучуковая влага,

фасолинки слезинки на резинках.

— Полопались молекулы бутылки,

растаял снег, и мировая ось

калачиком (с)вернулась в уголочек.

— Луна слепых, засни меня казни

обрывком твердокаменной скрижали.

— Открой калитку и родись травой.

— Дрожащая дорожка в подорожник,

шагаловые нитки в коридор,

гаданье на ромашке в день печали,

зарытые в подкованную землю

открыток, откровений, открывашек…

— За стенкой Мекка. Спите, кто не спит.

Первая песня:

Слышно только последнюю строчку каждого куплета.

Далёкий, невнятный, неуверенный голос.

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

Когда я была всеми.

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

Когда все были целым.

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

Когда мы были многим.

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

Когда нас было трое.

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

Мы остались втроем.

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

Мы остались вдвоем.

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

Мы остались одни.

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

. . . . . . . . .

Я осталась одна.

Появляется девушка:

Пойду искать свою анестезию

на синем наплевательском морозе

в иллюзионе свечек и созвездий,

в метафорах проклятого порядка.

Пойду искать свою анестезию.

В десятимерном кажущемся мире

она меня размажет по кровати,

разрушит время, разгрызёт слова,

гнилые и снаружи и внутри:

"Прогнило что-то в датском короле…"

Песня:

По трещинам размазано зло.

Пощёчины калечат стекло.

Офелия уходит из рук

надменных надзирательниц рек.

Закрой в окно дыру за спиной

Офелия идёт в Эльсинор.

"Офелия сорвётся с цепи", -

щебечут из-за стен мертвецы.

Над замком 40 тысяч ворон

Офелия стоит во дворе

Офелия как флейта-вода

Офелия как лето в аду.

Взрывается спасательный крест,

занозы расцветают из глаз.

Беги, сорокатысячный брат!

Ищи сорокатысячный брод!

Офелия не видит ворот,

с неё стекает грязная плоть.

Всего-то оказалось делов:

отравленное яблоко в лоб.

Под замком 40 тысяч врагов.

Огонь уже сидит на дровах.

Актёры отправляются в морг.

За 40 дней отмоется грим.

Из песни выходит Офелия.

С голосами:

— Ореховое эхо… эхо…

По шершавым стенкам… стенкам…

Перегородкам…

— Где ты, Гамлет?

— Я в орехе.

— Нет, я!

— Нет, я!

— Нет, я. (Последнее говорит Офелия.)

— Да ну тебя совсем! Я мог бы стать королём пустоты, если бы тут не было столько народу! Или это эхо? Эхо… эхо… По шершавым стенкам… Перегородкам…

Офелия:

Откройте дверь, пустите на порог,

я к Вам без приглашенья не войду.

Мой милый Гамлет, бог не уберёг

меня от Вас в мой день в моём году.

Согрейте мой размокший силуэт

венком последних отблесков костра.

Я думала, когда спасенья нет,

тогда такие игры не игра?

Чтоб Вас забыть, я выпила до дна

на дне сорокаградусной реки.

Мой глупый Гамлет, разве я умна?

По-моему, мы оба дураки.

Простую сеть порвать как дважды два:

за сценой я останусь как балласт

перебирать и складывать слова

и думать, что сказал Экклезиаст

про суету… Что мыльным пузырём

моё несчастье лопнет через миг.

Я в Вашу книгу вложена цветком,

хотя у Вас — я помню — много книг.

Как свечка, тает память — от тепла,

Зато цветы замёрзли — от росы.

Какой бы Ваша слабость ни была,

мы с ней совсем не сестры-близнецы.

А помнишь — на коленях голова?

Сидеть бы так всю жизнь всю жизнь всю жизнь…

Берите, Гамлет, это трын-трава.

Теперь Вам без неё не обойтись.

На нас, прищурясь, смотрит целый свет

глазами васильков и облаков.

Прощайте, Гамлет. Я Вас… Впрочем, нет.

Прощайте просто так, моя любовь.

Опять девушка:

Пойду искать себе анестезию

в дырявые застиранные --">