Алексей Михайлович Домнин - Побратимы

Алексей Домнин ПОБРАТИМЫ

Рисунки В. Меринова

Солнце плавилось воском.

Травы сонные жгло,

Савроматское войско

В степь Великую шло.

Пыли рыжие космы.

Воздух потом пропах…

 Пыль на лицах раскосых.

Соль на черных губах.

Вождь лихих савроматов

Сед, как филин лесной.

Сто батыров лохматых

У него за спиной.

Взгляд кагана — что жало.

Плечи в тонких шелках.

Отсвет войн и пожаров

На бескровных щеках.

Там, у дальней границы,

У приморской гряды

Золотые гробницы

Гордых скифских владык.

Вскрикнут медные трубы.

Вздрогнут пики знамен,

И взойдет он по трупам

На сверкающий трон.

Был зловещим и низким

Свет вечерней звезды,

А в селении скифском

Не гадали беды.

Два босых и бедовых,

Два безусых юнца

В ковылях молодого

Стерегут жеребца.

Опрокинутой чашей

Над землей небеса.

Ходит конь одичавший —

Пламя в черных глазах.

Конь не знает повозки

И с уздой не знаком.

Но подкрались подростки.

Миг — и оба верхом!

Небо прянуло в сторону.

Ветер впился в лицо.

Мчит в седые просторы

Конь отважных юнцов.

Вот уж пена, как проседь,

Проступает с боков.

Но не может он сбросить

Удалых седоков.

Всласть они покружили

По оглохшей степи,

А натешась, решили

Дружбу клятвой скрепить.

Под звездой молодою

На кургане степном,

Чуть разрезав ладони,

Кровь смешали с вином.

И омыли оружие

В медной чаше сперва

Ради братства и дружбы,

Той, что крепче родства,

И зарок положили.

Выпив чашу до дна:

Пусть течет по их жилам

Кровь одна, жизнь одна.

Дандамис сероглазый —

Тих и ростом высок,

Любит смех и проказы

Удалой Амизок.

Перед ними на склоне

От кибиток пестро.

Бродят сытые кони

Возле сонных костров.

Сохнут сети рыбачьи

У ленивой воды.

Но тревожен и мрачен

Свет вечерней звезды…

Или скифскую стражу

Смертный сон ослепил!—

Мчатся конники вражьи.

Как лавина, в степи!

Стали красными волны.

Бой жесток был и скор.

Савроматские воины

Гонят пленных и скот.

— Эй, лихие джигиты,

Загоняй табуны.

Загребай из кибиток

По четыре жены!..

Смотрят скифы набычась,

Хмуря гневные лбы.

Нынче просто добыча,

Послезавтра — рабы.

А в бою том неравном

Скифы славно дрались.

Но что друг его ранен.

Не видал Дандамис.

Сквозь засады и стрелы.

Не поддавшись врагу,

С горсткой отроков смелых

Он ушел за реку.

Но тоска его гложет.

Лучше б — камнем ко дну!—

Он оставить не может

Амизока в плену.

Позабывший о брате

Будет ввергнут во тьму,

Черный ворон проклятья

Будет спутник ему!..

Нет, названого брата

Не предаст Дандамис!

И плывет он обратно

За реку Танаис^[1].

Слово «Выкуп!» открыло

Путь ему на курган,

Где в шатре синекрылом

Веселился каган.

Был каган благодушен.

Подозвав толмачей.

Приподнялся с подушек:

— С чем пришел ты и чей!

— За товарища выкуп —

Жизнь свою я принес.

Старец — очи навыкат:

— Небогатый принос.

Или в Скифии боле

Жизнь уже не в цене,

Коль в колодки, в неволю

Насылаешься мне?

Слушай, птенчик мой желтый,

И завет восприми:

Страх, оружие, золото

Правят всюду людьми.

— Нет, каган седовласый.

Хоть казни, хоть убей.

Все равно ты не властен

Над свободой моей.

И пришел я как воин.

Верность дружбе храня.

Побратима на волю

Отпусти за меня!

Стало серым до жути

У кагана лицо.

Он жестоко подшутит

Над упрямым юнцом.

— Я ценю вашу дружбу,—

Он с усмешкой сказал,—

Жизнь --">