Наталья Александровна Загвоздина - Дневник

Наталья Загвоздина Дневник

Небо! Лей на нас свет златого солнца

Или твоих облак густую влагу,

Лишь гони далече осенним ветром

Мрачные тучи.

Ты скажи, о дева, что благосклонна,

Или покажи мне свою досаду,

Но не будь безмолвна, как эти тучи

Осенью холодной.

1994

То, что здесь названо дневником, остановлено в момент сдачи рукописи.

Отсюда «холодная» тема, не вполне отвечающая призыву вступительных строф, адресованных «целой жизни» и написанных когда-то пятнадцатилетним сыном.

Время действия – четверть века, и пристально – два истекших года.

С благодарностью за участие и внимание близким и незнакомым – автор.

Зима 2010

Из 2010

Портрет

Без ропота закрыть глаза – и так остаться.

Зелёный с синим – и – жемчужная щека…

Прозрачная волна, волна мазка густая…

И в раковине звук скрипичного щипка…

Заглядывая за – в себя – взираешь молча,

быть может, раньше нас познавшая сейчас,

состарившихся и… и не имевших мочи

глядеть, как далеко глядишь, не осерчав

на время и его движение по руслу,

на каждый поворот, где скудный, где с лихвой, —

заглядываешь в глубь, как водится по-русски, —

о, зрячая душа, смотрящая слепой!

* * *

Уйти из мрака – вот соблазн…

Уйти из декабря – соблазн. Соблазн —

остаться и прожить. Декабрь не шутит.

Не скроешься и выпорхнувши с глаз

Создателя – тогда зачем и шуму?!

Не прятаться! Пред Ним стоять, любя.

Имеющий не пожелает больше.

Горит огонь. Уходит дым, клубясь…

Уходит год. Уходит жизнь. И больно.

Остаться в декабре, как на посту.

Дождаться прибавления минуты…

Не поддаваться на ночной посул —

уйти из мрака. Чтоб – не обмануться.

Убывающее

Город битый, больной, упакованный в снежный мешок,

отдышался за ночь.

Кто бродил, и не раз, от заставы к заставе пешком,

посыпал, словно пеплом, головушку хладным песком —

не досчитывал ног.

Путник битый, больной, затерявшийся в чреве ночном,

встанет вновь в караул.

Постоит и опять колебаться бессонно начнёт…

Поколеблется и остановится – знать бы на чём…

Не сыграешь на счёт.

Ночь и день, день и ночь. Зимний город, тепло на счету,

чаша чаянья сверх…

И живёшь… И ногою встаёшь на черту…

И не хочешь – за дверь.

* * *

То ль терновником – рот,

то ли ватою сердце полно.

Монотонным ковром

раскатается день за полночь.

В ватном коконе стук

еле слышен и тесно во рту.

Полететь бы к Гнезду,

но оглянешься – ты снова тут —

здесь, где крылья растить —

не безделица, ветер под дых…

Где из вздоха «Прости!»

вызревают прощенья плоды.

Так прости же, прости!

Лишь припасть на коленях к Отцу,

и росток прорастить —

не теперь – так хотя бы к Концу.

* * *

По кубику, помалу из затей

сложить, как будто, дом…

Не ведая, не зная, что затем

в нём выживешь с трудом…

По малой половице, по шажку —

поглубже на чуток

проходишь, продвигаясь к «посошку»

за будущей чертой…

А день перечит святочным снежком

печали мировой

и пробует «отправиться пешком»

от язвы моровой.

СНЕГ

1

Снег… Не высунешь носа, ноги…

Перекрыты дороги к участью.

Но сердца и под снегом наги…

Состраданья шубейку накинь —

подели свою душу на части!

Знать, останется целой. Метель

рвёт и мечет… Но жизнь-то подюже.

Затянись поясочком потуже,

сосчитай всех друзей и подружек,

и товарищей разных мастей —

их не меньше метели! Теперь,

в Рождество, в Богородицы Праздник,

снег – участник, виновник, проказник —

настоящее – не на продажу…

Бездорожие – что ж – не стерпеть?!

2

Кому – колюч и холоден, кому

пушист и мягок, – выбирай, что хочешь,

коль за страницей и «владенья муз»

твой почерк так таинственно-доходчив…

Ты держишь землю, небо, прячешь люд…

Сам прячешься – грустна весной Снегурка…

Летающий, не видевший пчелу,

летящую с цветка, тебе не грустно?

Ах, глупости! Идёт, идёт, идёт…

Что миру снег? – Идёт без сбоя время

(едино – что и пища, и едок…)

насквозь, тобою щедрого, Борея…

3

Сменить ли «зимних мух» на всяку тварь,

летающую в августе --">