Ольга Александровна Ваксель - «Ну, помолчим минуту до прощанья…»: Избранная лирика

всегда бессильна и устала,

Мой узок путь над этой светлой бездной.

И труд опять и нужен мне и сладок.

Кому-то робкое мое искусство нужно.

Веду я в мир печаль моих загадок

Из этой яви, нежной и жемчужной,

Из этой яви, где светлы и пряны

Движенья душ под смех наивных песен.

Откуда, болью жизни осиянный,

Уходит свет в наш мир, что зол и тесен.

Когда, ища пути домой, в эмали

Заката розовой ловила отблеск рая,

Снежинки тонкие спирали подымали

И вечер стал прозрачен, умирая.

И я поверила, что надо жить для смерти,

Для огорчений и для жгучей боли.

И все вы, все вы, чистые, поверьте,

Что Бог зовет и подойти позволит.

24 ноября 1921

«Когда-то, мучаясь горячим обещаньем…»

Когда-то, мучаясь горячим обещаньем,

Давно мне данным и живым поныне,

Я путь вершила по седой пустыне,

Считая дни с необъяснимым тщаньем.

Когда-то, радуясь свободе обманувшей,

С хвалой в звенящем медью горле,

Я видела, как синь свою простерли

Часы в даль будущую от минувшей,

И мчалась мысль, как облако над степью,

Его края желанья окрылили…

И боль прошла, как запах белых лилий,

Замкнула жизнь нерасторжимой цепью.

О, тесен круг безвыходных мечтаний!

О, душен мир, в который залетела!

Незрячий дух и трепетное тело

Не знают исполненья обещаний…

Но если боль иссякнет, мысль увянет,

Не шевельнется уголь под золою,

Что делать мне с певучею стрелою,

Оставшейся в уже затихшей ране?

10 декабря 1921

«Настойчивый звон, чуть слышное эхо…»

Настойчивый звон, чуть слышное эхо…

Разбег безмятежный по пропасти краю…

Медлительный взлет… И вот замираю

Надолго, навеки ль? От смеха

До слез осторожное слово не звало…

О нежная, бойся! О, бойся пожара –

Полуденный холод полночного жара

Не сможет унять, и волнение ало.

Стройнее и ближе, зарей осиянный,

Чуть видимый оку, приблизившись плавно,

Встаешь успокоен, счастливый и сонный,

Глядишь сквозь ресницы с влюбленностью фавна.

21 декабря 1921

«Спросили меня вчера…»

Спросили меня вчера:

«Ты счастлива?» – Я отвечала,

Что нужно подумать сначала.

(Думаю все вечера.)

Сказали: «Ну, это не то»…

Ответом таким недовольны.

Мне было смешно и больно

Немножко. Но разлито

Волнение тонкое тут,

В груди, не познавшей жизни.

В моей несчастной отчизне

Счастливыми не растут.

27 декабря 1921

«У нас есть растения и собаки…»

У нас есть растения и собаки.

А детей не будет… Вот жалко.

Меня пожалеет прохожий всякий,

А больше всех докторша, милая Наталка.

Влажной губкой вытираю пальму,

У печки лежит шоколадная Зорька.

А некого спрятать под пушистую тальму

И не о чем плакать долго и горько.

Для цветов и животных – солнце на свете,

А для взрослых – желтые вечерние свечи.

На дворе играют чужие дети…

Их крики доносит порывистый ветер.

1921-1922

«Когда ты разлюбишь меня…»

Когда ты разлюбишь меня

(А это придет, наверно),

Я буду хранить суеверно

Всю прелесть последнего дня.

Сейчас я тебе дорога ,

Потому что, сказал, – красива,

Но скоро уже фальшиво

(А я становлюсь строга)

Твои слова зазвучат.

И я запрещу – молчи же!

И бисер опаловый нижет

Огонь острием луча!

Февраль 1922

«Все дни одна бродила в парке…»

Все дни одна бродила в парке,

Потом, портрет в старинной раме

Поцеловав, я вечерами

Стихи писала при огарке.

Какая радость молча жить,

По целым дням – ни с кем ни слова!

Уединенно и сурово

Распутывать сомнений нить,

Нести восторг своих цепей,

Их тяжестью не поделиться.

Усталые мелькают лица,

Ты ж пламя неба жадно пей!

Какое счастье, что ты там,

В водовороте не измучен

(Как знать мне, --">