Алексей Валентинович Улюкаев - Я из вселенной Гуттенберга

Я из вселенной Гуттенберга. Алексей Улюкаев

* * *

На тридцать лет я дал обет молчанья

Но уж в часах песок перевернулся

Покуда он не сыпется ночами

Из тела хилого, и не переобулся

Я в обувь одноразовой природы

Любезен, не любезен ли народу

Порадую вас плоскими речами

Поскольку в плотской жизни я начальник

В духовной полагается аскеза

Я долго обрезался и обрезал

Почти что всё. Но уцелел случайно

Отросток малый и попал досрочно

В довольно унавоженную почву

Текущей жизни

Ну теперь — до тризны

* * *

Это когда? Когда не родились родители?

И чуть пораньше, чем вред приносили вредители?

Домны кипели. Печать на декрете синела.

Доброе дело. Хорошее дело.

Ну и дела. Ну и дел-то потом начудесили.

Позаводили. Открыли. Да с шуткой, да с песнями.

Раскорчевали — да сами себя поимели.

Доброе дело, Багрицкий, хорошее дело.

От винограда отцов оскомой побитые

Бодро шагаем как раз над могильными плитами.

И повторяем — не звонко (не скомкай), не смело:

Доброе дело. Хорошее дело.

* * *

Эх, dolce vita. Сладко, Витя? Что ж, Витёк

Смотри: родное пепелище

Отсюда попросту убёг

Любой кто не хотел быть нищим

Рванул отсюда со всех ног

А мы с тобой тут пепел ищем

Ну да вот этот пепел нищих

Вот этот дедов могарыч

Припрятанный на случай “Ч”

Бежали побросав посуду

Брели чрез ветры и простуды

Брели в Москву в Москву в Москву

Как грится разгонять тоску

А разогнали жизнь впустую

Мою мелодию простую

Ты видно Витя не вполне…

Ах бес мне скучно скучно мне!

Мы шли к отеческим гробам

А тут бедлам

* * *

Всё было, прямо скажем, честь по чести

Хвалить — хвалю, а вот ругать не буду

Знал: хлеб из теста, для любви невеста

А прочее — каёмочка на блюде

Теперь другое: хлебушек-то горек

Невеста как-то очень повзрослела

А строй имел меня вовсю — такое дело

Да тут у каждого полно таких историй

* * *

Я из вселенной Гуттенберга

Где редактировать непросто

Где от восторга и до морга —

Понятный и конечный остров

Где для богов не много места

Где есть законы и причины

Где из муки замесят тесто

И хлебушка поест мужчина

Где если шутят, то смеются

А если страшно, то боятся

Где души, словно струны, рвутся

Где струны рвут, а звуки — длятся

Где только пробило двенадцать

А тыква — вот она на блюдце

Возьми её за рупь за двадцать!

* * *

У нас по полочкам: вот мир, вот труд, вот май

Мириться, маяться, трудиться — что захочешь

Такая маета приходит к ночи

Такая ломкая — соломкой — ломота

Лежишь и думаешь: не очень всё, не очень

Вот жёны-мироносицы — откуда?

И кто такие? Битая посуда

К чему, когда вокруг лишь мир да мирро?

И почему как май, так и простуда?

Как труд, так лень и на руках по гире?

И так везде, во всём подлунном мире

* * *

Мои дети уселись и смотрят парад

Малыши — в радость им погремушки

Я смотрю на детей. Рад я или не рад?

И вообще: пушки или Пушкин?

Только не надо ля-ля и convential wisdom:

Мол, и то, и другое — тем лучше, чем больше

Мы всё в том же трясёмся вагоне хоть Троцкий изгнан,

Сталин в Гори, а Ленин в Польше.

Мы трясёмся в вагоне, раскачивая его.

Танки плавно так катят по Красной.

Что ты любишь на свете больше всего?

Детей и море. Это ясно.

А гусеницей по брусчатке — как гвоздём по стеклу

Здесь тоже нет сомнений

Хоть Троцкий — в мексиканском углу

В Гори Сталин, в Польше Ленин.

Мои дети уселись и смотрят парад.

Дочке новый купили наряд

Не остался и сын без обновки

Хотя он предпочёл бы винтовку

И патрончики или снаряд

Эй вы там на горе! А валите-ка в Гори

Или в Польшу иль в Мексику — мне всё равно

И не будет у нас с малышами ни горя

Ни беды ни войны — разве только в кино

* * *

“Ни к городу и ни к селу —

Езжай, мой

--">