Владимир Владимирович Маяковский - Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926

Владимир Владимирович Маяковский Полное собрание сочинений в тринадцати томах Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926

В. Маяковский. Фото. 1925 Г.

(обратно)

Стихи об Америке, 1925-1926

Испания^*

Ты — я думал —

        райский сад.

Ложь

   подпивших бардов.

Нет —

   живьем я вижу

          склад

«ЛЕОПОЛЬДО ПАРДО».

Из прилипших к скалам сёл

опустясь с опаской,

чистокровнейший осёл

шпарит по-испански.

Всё плебейство выбив вон,

в шляпы влезла по́ нос.

Стал

  простецкий

        «телефон»

гордым

    «телефонос».

Чернь волос

      в цветах горит.

Щеки в шаль орамив,

сотня с лишним

       сеньорит

машет веерами.

От медуз

    воде синё.

Глуби —

    вёрсты мера.

Из товарищей

       «сеньор»

стал

  и «кабальеро».

Кастаньеты гонят сонь.

Визги…

    пенье…

       страсти!

А на что мне это все?

Как собаке — здрасите!

[1925]

(обратно)

6 монахинь^*

Воздев

   печеные

        картошки личек,

черней,

    чем негр,

        не видавший бань,

шестеро благочестивейших католичек

влезло

   на борт

       парохода «Эспань».

И сзади

    и спереди

        ровней, чем веревка.

Шали,

   как с гвоздика,

          с плеч висят,

а лица

   обвила

       белейшая гофрировка,

как в пасху

     гофрируют

          ножки поросят.

Пусть заполнится годами

           жизни квота —

стоит

   только

      вспомнить это диво,

раздирает

     рот

      зевота

шире Мексиканского залива.

Трезвые,

    чистые,

        как раствор борной,

вместе,

      эскадроном, садятся есть.

Пообедав, сообща

        скрываются в уборной.

Одна зевнула —

        зевают шесть.

Вместо известных

        симметричных мест,

где у женщин выпуклость, —

             у этих выем:

в одной выемке —

         серебряный крест,

в другой — медали

         со Львом

             и с Пием.

Продрав глазенки

        раньше, чем можно, —

в раю

   (ужо!)

      отоспятся лишек, —

оркестром без дирижера

шесть дорожных

        вынимают

            евангелишек.

Придешь ночью —

сидят и бормочут.

Рассвет в розы —

бормочут, стервозы!

И днем,

    и ночью, и в утра, и в полдни

сидят

   и бормочут,

        дуры господни.

Если ж

    день

      чуть-чуть

          помрачнеет с виду,

сойдут в кабину,

       12 галош

наденут вместе

       и снова выйдут,

и снова

    идет

      елейный скулёж.

Мне б

   язык испанский!

          Я б спросил, взъяренный:

— Ангелицы,

      попросту

           ответ поэту дайте —

если

  люди вы,

      то кто ж

          тогда

            воро̀ны?

А если

   вы вороны,

        почему вы не летаете?

Агитпропщики!

       не лезьте вон из кожи.

Весь земной

      обревизуйте шар.

Самый

   замечательный безбожник

не придумает

      кощунственнее шарж!

Радуйся, распятый Иисусе,

не слезай

    с гвоздей своей доски,

а вторично явишься —

           сюда

              не суйся —

всё равно:

--">