Даниэль Мусеевич Клугер - Еврейские баллады

Куриэль!

…Как-то вечером, после боя

Он задумчив стоял у грота,

Разговаривал сам с собою.

Он шептал: «Хороша охота…

Только ночи мои пустые,

Поскорее бы новый день…»

Услыхал он шаги чужие

И увидел чужую тень.

И спросил он: «Ты не был с нами

Ни в Сант-Яго, ни в Да-Пуэрте?»

Незнакомец сверкнул очами

И ответил: «Я — Ангел Смерти!

Сделал ты океан могилой

Всем встречавшимся на пути.

Ты молился с такою силой,

Ты заставил меня прийти!

И хочу я сказать по чести,

Хоть душе твоей будет больно —

Я помог этой жаркой мести,

Но теперь я прошу: „Довольно!“

Я с тобою был не однажды,

Книгу Смерти с тобой листал.

Утоление этой жажды.

Невозможно — а я устал».

Он оплакал свою подругу —

Шпагу, сломанную у гарды.

Без него ушли на Тортугу

Каравеллы его эскадры.

«Забирай меня, гость проворный!

Я остался на берегу!»

Но потупился ангел черный

И ответил: «Я не могу…»

Он омыл в океане руки,

Сшил одежду из парусины.

На борту турецкой фелуки

Он добрался до Палестины.

Дуэлянтом, бреттёром, с целью

Бросить вызов, послать картель —

Так ступил на Святую Землю

Дон Яаков де Куриэль.

И раввина найдя святого

В синагоге старинной, в Цфате,

Пожелал он услышать слово

О прощении иль расплате.

И раввин отвечал: «Посланник

Мне поведал, из Высших Стран,

Не осудят тебя, изгнанник,

Не простят тебя, капитан».

Он старался забыть о битвах.

Не желая сдаваться горю,

Он все дни проводил в молитвах —

Но ночами спускался к морю.

Жизнь, раздвоенная тоскою,

Не плоха и не хороша.

Может быть, потому покоя

Не находит его душа.

Он является в лунном круге —

Неподвижен, одежды белы:

Не идут ли за ним с Тортуги

Быстроходные каравеллы?

Пять веков, каждой ночью лунной

Из-за тридевяти земель

Ждет корсаров своих безумный

Дон Яаков де Куриэль…

Дон Яаков де Куриэль, марран, офицер Королевского флота, затем — пленник инквизиции, затем пират, а в конце жизни — отшельник, — похоронен в Цфате. Его могилу можно видеть и сейчас, недалеко от могилы святого рабби Ицхака Лурия Ашкинази. Последний потомок Куриэля — Морис Куриэль — ныне живет на острове Кюрасао и занимает пост президента еврейской общины этой голландской колонии.

Шахматная баллада

Небо над Римом похоже на сон —

Странные тучи, смутные тени.

Жил здесь когда-то рабби Шимон

Бен-Элиэзер — шахматный гений.

Ах, невеселая эта пора!..

Рабби Шимону вручили посланье:

Первосвященник, наместник Петра

Римских евреев обрек на изгнанье.

«Срок нам дается лишь до утра,

Вот и солдаты ждут у порога,

А от изгнания и до костра

Очень короткой бывает дорога.

Я отправляюсь просить во дворец,

Милости, право, не ожидая

Но говорил мне покойный отец,

Пешку за пешкою передвигая:

Жизнь человека подобна игре —

Белое поле, черное поле.

В рубище, или же в серебре,

Пешка чужой подчиняется воле.

Станет ладьею или ферзем,

Только не стоит этим гордиться —

Пешка не сможет стать королем

Даже в конце, на последней границе».

И ожидали раввина с утра.

Слуги, епископы, два кардинала.

Первосвященник, наместник Петра

Молча стоял средь огромного зала.

Не посмотрел на просителя он.

Был погружен в размышленья иные.

Только заметил рабби Шимон

Шахматный столик и кресла резные.

Первосвященник, наместник Петра

В белой сутане, тяжелой тиаре

Всех приближенных услал со двора

И произнес: «Я сегодня в ударе!

Вот и остались мы с глазу на глаз.

Как шахматист ты умен и опасен.

Хочешь, сыграем на этот указ?»

Рабби ответил: «Сыграем. Согласен».

Жизнь человека подобна игре —

Белое поле, черное поле.

В рубище или же в серебре,

Пешка иной подчиняется воле.

Станет ладьею, станет ферзем,

Право, не стоит этим гордиться —

Пешка не сможет стать королем

Даже в --">