Расул Гамзатович Гамзатов - Берегите матерей!

Расул Гамзатов Берегите матерей

Воспеваю то, что вечно ново.

И хотя совсем не гимн пою,

Но в душе родившееся слово

Обретает музыку свою.

И, моей не подчиняясь воле,

Рвется к звездам, ширится окрест…

Музыкою радости и боли

Он гремит — души моей оркестр.

Но когда скажу я, как впервые,

Это Слово-Чудо, Слово-Свет, —

Встаньте, люди!

Павшие, живые!

Встаньте, дети бурных наших лет!

Встаньте, сосны векового бора!

Встаньте, распрямитесь, стебли трав!

Встаньте, все цветы!.. И встаньте, горы,

Небо на плечах своих подняв!

Встаньте все и выслушайте стоя

Сохраненное во всей красе

Слово это — древнее, святое!

Распрямитесь! Встаньте!.. Встаньте все!

Как леса встают с зарею новой,

Как травинки рвутся к солнцу ввысь,

Встаньте все, заслышав это слово,

Потому что в слове этом — жизнь.

Слово это — зов и заклинанье,

В этом слове — сущего душа.

Это — искра первая сознанья,

Первая улыбка малыша.

Слово это пусть всегда пребудет

И, пробившись сквозь любой затор,

Даже в сердце каменном пробудит

Заглушенной совести укор.

Слово это сроду не обманет,

В нем сокрыто жизни существо.

В нем — исток всего. Ему конца нет.

Встаньте!..

Я произношу его:

«Мама!»

Часть первая ЧЕРНЫЕ ШАЛИ НАШИХ МАТЕРЕЙ

«Берегите маму».

Из завещания отца

1

Вызвали домой.

Сказали позже

Родичи, смотря печально:

— Друг!

Твой отец лежит на смертном ложе.

Приготовься к худшей из разлук.

Встал я у отцовского порога,

Сдерживая тяжкий стон в груди.

Старшая сестра взглянула строго:

— Мама у отца… Ты обожди…

Счет вели часы. И ночь густела.

В дверь гляжу, открытую слегка…

На руке отцовской пожелтевшей —

Сморщенная мамина рука.

Я поверил: всех сильней на свете

Смерть —

Она способна оторвать

Друг от друга тех,

                     кто полстолетья

Об руку прошли, —

                     отца и мать!

А часы минуту за минутой

Медленно роняли в черноту…

Тихо притворил я дверь, как будто

Опустил могильную плиту.

Я расслышал слово расставанья.

— Хандулай, — отец привстал слегка,

Близится конец повествованья,

Пишется последняя строка.

В голосе отца и боль и жалость.

— Хандулай, не избежать судьбы.

Показалось мне, что поломалось

Средь дороги колесо арбы.

Средь дороги?! Кончились дороги!

Пресеклись пути любви, забот…

Что в итоге? Подведем итоги,

Прожитых годов окончен счет.

…Дверь внезапно подалась скрипуче:

Растворилась тихо. Это мать

В старом платье, черном, точно туча,

Вышла, шепчет что-то… Не понять…

Вижу, лоб ее покрылся потом,

Плачет мама, муки не тая…

— Подойди к отцу. Тебя зовет он… —

Меркнет лампа.

— Папа, это я…

— Ты, сынок? —

Чуть приоткрылись веки,

Взгляд чуть-чуть зажегся — и погас.

Эту ночь мне не забыть вовеки.

— Вот и наступил прощанья час.

Смерти угодил я под копыта,

Видно, в стремя встал не с той ноги.

Душу дома, маму, береги ты;

Слышишь, сын мой, маму береги!

И замолк навек. Отца не стало…

Но звучаньем прерванной строки

Все кругом гудело, рокотало,

Повторяло:

— Маму береги!

Хлынул дождь — и все в горах намокло,

Разбежались по воде круги…

Слышу: через крышу, через стекла

Молят капли:

— Маму береги!

Слышу: листья шепчут за стеною:

«Мама, — это дерево родное!»

Голосом отца твердит земля:

«Мать — весь мир, и рощи, и поля».

Яростно бушует непогода,

В черном небе не видать ни зги…

Грохот грома — голос твой, природа,

Просит каждый час любого года:

«Душу мира, маму, береги!»

Мать теперь --">