Джеймс Джойс - Стихотворения

обоих этих образов. И лоза, и сломанная ветвь отсылают к словам Христа: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой — виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. <…> Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне… <…> такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Иоанн, 15: 1–6).

Важнейшее слово в стихотворении Джойса — последнее — incertitude (неопределенность) — невозможность поверить, заново обрести духовную цельность, которой он обладал в детстве. Такова была мука, преследовавшая его всю жизнь.

Кроме «Камерной музыки» и «Пенни за штуку», Джойсом написано еще много стихов на случай, поэтических шуток и пародий. Известны две едкие сатиры, которые он опубликовал в молодости. Одна из них, «Святая миссия» (1904), начинается так:

Я — катарсис. Я — очищенье.

Сие — мое предназначенье.

Я не магическая призма,

Но очистительная клизма.

(Пер. Б. Казарновского)

Многие шуточные стихи Джойса примечательны тем, что отмечают важнейшие вехи его жизни — такие, как борьба за опубликование «Дублинцев» или выход из печати «Улисса». Но и эти стихотворения имеют отнюдь не только биографическое значение. Практически в каждом опусе, написанном на случай, Джойс демонстрирует высочайшую стихотворную технику, оригинальность и изящество своего комического дара. Перфекционист, он просто не умел писать не блестяще.

Г. Кружков

Камерная музыка (1907)

Перевод Г. Кружкова

I

Strings in the earth and air

      Make music sweet;

Strings by the river where

      The willows meet.

There's music along the river

       For Love wanders there,

Pale flowers on his mantle

       Dark leaves on his hair.

All softly playing,

      With head to the music bent,

And fingers straying

      Upon an instrument.

I

Есть воздуха струны

      И струны земные,

Глубокие струи,

      Где ивы речные.

Там бродит Любовь

      Среди сумерек мглистых,

На мантии желтой

      Увядшие листья.

Играет, играет,

      Томясь и тоскуя…

И пальцы блуждают

      По струнам вслепую.

II

The twilight turns from amethyst

           To deep and deeper blue,

The lamp fills with a pale green glow

           The trees of the avenue.

The old piano plays an air,

           Sedate and slow and gay;

She bends upon the yellow keys,

           Her head inclines this way.

Shy thoughts and grave wide eyes and hands

           That wander as they list —

The twilight turns to darker blue

           With lights of amethyst.

II

Вечерний сумрак — аметист —

           Все глубже и синей,

Фонарь мерцает, как светляк,

           В густой листве аллей.

Старинный слышится рояль,

           Звучит мажорный лад;

Над желтизною клавиш вдаль

           Ее глаза скользят.

Небрежны взмахи рук, а взгляд

           Распахнут и лучист;

И вечер в россыпи огней

           Горит, как аметист.

III

At that hour when all things have repose,

           О lonely watcher of the skies,

           Do you hear the night wind and the sighs

Of harps playing unto Love to unclose

           The pale gates of sunrise?

When all things repose do you alone

           Awake to hear the sweet harps play

           To Love before him on his way,

And the night wind answering in antiphon

           Till night is overgone?

Play on, invisible harps, unto Love

           Whose way in heaven is aglow

           At that hour when soft lights come and go,

Soft sweet music in the air above

           And in the earth below.

III

В тот час, когда всё в мире спит,

           О безутешный звездочет, —

           Ты слышишь ли, как ночь течет,

Как арфы, жалуясь навзрыд,

           Зари торопят ход?

Один, под куполом ночным,

           Ты слышишь ли дрожащий звон

--">