Александр Яковлевич Яшин - Город гнева

стихи, и прежде всего поэма «Город гнева», выразительно являли собой изумительное духовное богатство советских людей, у которых и в грохоте пушек не молчали музы. В вулканическом, ни на минуту не затухающем пламени битвы рождались и «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, и «Дни и ночи» Константина Симонова, и «Сталинградцы» Юлия Чепурина. Каждодневно с газетных и журнальных страниц в окопы шли проникновенные произведения все новых и новых авторов, находя поистине поэтический отклик читателей в серых шинелях.

Помню, как на марше идущие из Заволжья к переправе бойцы жадно читали, передавая по рядам, «Сталинградскую правду» с опубликованной в ней поэмой «Город гнева», свидетельствующей, что героический Сталинград живет, борется и победит. Стихи отзывались в солдатских душах приказом стоять насмерть:

Пусть станет Волга гранитной

стеной,

Прославив Россию на веки веков!

И больше ни межи,

Ни тропинки,

Ни полоски ржи

НЕ СДАДИМ!

Потом эти выражающие волю народную строки обретут несокрушимую материальную силу в солдатской клятве защитников героического города:

— За Волгой для нас земли нет!

Клятвой на будущее звучали прозорливые строки:

Волга вспять никогда не текла!

Все воскресим, возродим опять…

Александр Яшин был участником и этой — второй, уже мирной, битвы за Сталинград. Неслучайно в своей, предельно лаконичной автобиографии, где упоминается лишь о самых важных вехах в жизни поэта, он вслед за словами о разгроме фашистских полчищ под Сталинградом сказал:

«В 1952 году я был очевидцем великого народного торжества, когда слились воды Волги и Дона…»

Имя Александра Яшина навсегда вписано в Сталинградское братство, братство людей, сцементированное солдатской кровью и рабочим потом.

И вот теперь, спустя три десятилетия, в своем первозданном виде, как воинские приказы, как сводки Информбюро, поэма Александра Яшина «Город гнева» вновь возвращается к читателям.

Думается, что Александр Яковлевич не случайно за все мирные годы не прикасался, как автор и редактор, к этой, конечно же, очень дорогой для него, поэме, с тем, чтобы по ее канве создать более широкое, художественно более совершенное полотно. Тогда неизбежно нарушилась бы атмосфера документальной достоверности произведения; утратилось бы такое ощущение событий, будто на страницах «Города гнева» они остановились во времени и продолжают жить, не как седеющее историческое прошлое, а как навеки неотъемлемая часть современности, солнечная радость и торжество которой немыслимы без радости и торжества нашей победы над фашизмом.

Н. Мизин

Сталинград — Волга

август — сентябрь 1942 год

1

Они просочились сквозь наши ряды,

До двухсот танков с сопровожденьем,

Они докатились до волжской воды,

Их стиснули здесь, напав на следы,

И началось сраженье.

У пункта Эн, о лесном рукаве,

Нагрянув на вражью мотопехоту

На автоматчиков в желтой траве,

Стальные грохочущие «КВ»

Взялись с упоением за работу.

«Катюша», подняв тропический рев,

(Когда воспоем ее гнев и ярость?!)

Неуловимая, в дело ввязалась.

Ей гулом труб отзывался ров,

Земля пересохшая содрогалась.

Сгубив десятки своих корпусов,

Фашисты хотели дорогой степною

Налетом, налетом пройти,

Полосою,

Расчислили время до дней и часов,

Но вышла Волга из берегов

Врага повстречала, готовая к бою,

Как их встречали у невских лесов,

Как в Севастополе,

Как под Москвою.

Тогда они, вконец озверев,

Метнули на город черные крылья.

Будя в сердцах исступленный гнев,

Выбрасывал неба облачный зев

За эскадрильей эскадрилью.

Фугасные центнеры так --">