Анатолий Штейгер - Стихотворения

такая,

Тишина на земле и в нас,

Словно в мире совсем иная

И хорошая жизнь велась.

Словно осенью мы не те же,

А серьезнее и грустней, –

О себе вспоминаем реже,

Вспоминаем Тебя ясней…

Книга жизни

1

Не нами писанные главы,

Но нам по этой книге жить,

Терять надежду и тужить,

Искать и подвига, и славы,

И вдруг понять, что не дано

Нам изменить хотя бы строчки,

Что в Книге Жизни ставит точки

Лишь Провидение одно…

2

Каждый ждет долгожданного чуда,

Каждый верит — настанет черед!

Безразлично, когда и откуда

Наше бедное счастье придет.

Только сердце устанет. А миги

Не летят, а ползут, как века.

Перелистывать скучные книги

Не торопится Божья рука.

Из книги «Неблагодарность» (1936)

* * *

Мы верим книгам, музыке, стихам,

Мы верим снам, которые нам снятся,

Мы верим слову… (Даже тем словам,

Что говорятся в утешенье нам,

Что из окна вагона говорятся…)

* * *

Подумай, на руках у матерей

Все это были розовые дети.

И.Анненский

Никто, как в детстве, нас не ждет внизу.

Не переводит нас через дорогу.

Про злого муравья и стрекозу

Не говорит. Не учит верить Богу.

До нас теперь нет дела никому –

У всех довольно собственного дела.

И надо жить, как все, но самому…

(Беспомощно, нечестно, неумело).

* * *

Е.Н.Демидовой

…Наутро сад уже тонул в снегу.

Откроем окна – надо выйти дыму.

Зима, зима. Без грусти не могу

Я видеть снег, сугробы, галок, зиму.

Какая власть, чудовищная власть

Дана над нами каждому предмету –

Термометру лишь стоит в ночь упасть,

Улечься ветру, позже встать рассвету…

Как беззащитен, в общем, человек,

И как себя он, не считая, тратит…

– На мой не хватит, или хватит век, –

Гадает он. Хоть знает, что не хватит.

Сентябрь

Ты знаешь, у меня чахотка,

И я давно ее лечу

Рюрик Ивнев

Первый чуть пожелтевший лист

(Еле желтый – не позолота),

Равнодушен и неречист

Тихо входит Сентябрь в ворота

И к далекой идет скамье…

Нежен шелест его походки.

Самый грустный во всей семье

В безнадежности и в чахотке.

Этот к вечеру легкий жар,

Кашель ровный и суховатый…

Зажигаются, как пожар,

И сгорают вдали закаты.

Сырость. Сумрак. Последний тлен

И последняя в сердце жалость…

– Трудно книгу поднять с колен,

Чтобы уйти, такова усталость…

Перемена людей и мест

Не поможет. Напрасно вьешься.

Память – самый тяжелый крест…

Под кладбищенским – разогнешься.

* * *

Ты осудишь. Мы не виноваты.

Мы боролись и не шли к греху.

Запах поля, запах дикой мяты

У Тебя не слышен наверху.

Все у нас печально и убого:

В переулке низкие дома,

Меж полей размытая дорога,

За плечами нищая сума.

Так стоишь часами за деревней,

День прошел — как не бывало дня…

Этот мир, заброшенный и древний,

Веселее не был до меня.

Да и завтра веселее тоже

Он стоять не будет у дверей.

Мы несчастны. Очень. Боже, Боже,

Отчего Ты с нами не добрей…

* * *

«Попрыгунья стрекоза

Лето красное все пела».

…Опускаются глаза.

Тихо катится слеза

По щеке, по загорелой.

Сердце попусту боролось –

Наступил последний срок.

Ждать, чтоб все перемололось,

Не по силам. Сорван голос,

Ты забывчив и далек.

Осень стала у ворот,

Листья мертвые в подоле.

Кое-кто ей подает…

(Никогда он не поймет

Этой нежности и боли).

Видно песенка допета

Вся до самого конца.

Не вернется больше лето…

Неумыта-неодета

Осень стала у крыльца.

Весна

1

Снова в Париже весна начинается

Очень застенчива, очень слаба.

Что-то как будто бы даже меняется…

Уж не судьба ли? едва ли --">