Вера Михайловна Инбер - Пулковский меридиан

Вера Инбер Пулковский меридиан

Поэма

Глава первая Мы — гуманисты

1

В пролет меж двух больничных корпусов,

В листву, в деревья золотого тона,

В осенний лепет птичьих голосов

Упала утром бомба, весом в тонну.

Упала, не взорвавшись: был металл

Добрей того, кто смерть сюда метал.

2

Здесь госпиталь. Больница. Лазарет.

Здесь красный крест и белые халаты;

Здесь воздух состраданием согрет.

Здесь бранный меч на гипсовые латы,

Укрывшие простреленную грудь,

Не смеет, не дерзает посягнуть.

3

Но Гитлер выжег кровью и железом

Все эти нормы. Тишину палат

Он превращает в судорожный ад.

И выздоравливающий с протезом,

Храбрец, блестяще выигравший бой,

Бледнеет, видя смерть перед собой.

4

А вестибюль приемного покоя…

Там сколько жертв! Их привезли сейчас.

Все эти лица, голоса… какое

Перо опишет? Девушка без глаз

(Они полны осколками стекла)

Рыдает, что она не умерла.

5

Фашист! Что для него наш мирный кров,

Где жизнь текла, исполненная смысла,

Где столько пролетало вечеров

За письменным столом? Теперь повисла

Над пустотой развалина стены,

Где полки книг еще сохранены.

6

Что для фашиста мирный русский дол,

Голландский сад, норвежская деревня?

Что для него плодовые деревья,

Речная пристань, океанский мол?

Все это — только авиамишени,

Все это — лишь объекты разрушений.

7

Умение летать!.. Бесценный дар,

Взлелеянная гениальным мозгом

Мечта. Впервые на крылах из воска

Взлетает к солнцу юноша Икар

Затем ли, чтоб на крыльях «мессершмиттов»

Витала смерть над современным Критом?

8

Затем ли итальянец Леонардо

Проникнуть тщился в механизм крыла,

Чтоб в наши дни, в Берлине, после старта

Фашистская машина курс взяла

На университетские аллеи

Времен еще Декарта и Линнея?

9

Как грозен неба вид! Как необычен!

Как глухо полыхают жерла туч

В часы ночных боев, когда зенитчик

Прожектористу говорит: «Дай луч!»

И бледный луч на поиски врага

Вздымается, как грозная рука.

10

Нашла его. Нашарила за тучей.

К земле его! Чтоб оземь головой,

Чтоб подняли его моторы вой,

Чтобы сгорел он в собственном горючем,

Чтобы зловещий этот нетопырь,

Ломая крылья, пал бы на пустырь.

11

Не вырвется из наших рук, шалишь!..

Он мечется. Движения все резче.

Он падает. И, видя это с крыш,

Пожарные дружины рукоплещут.

И, слыша это снизу, со двора,

Дежурные во тьме кричат «ура»…

12

Есть чувства в человеческой душе,

Которыми она гордиться вправе.

Но не теперь. Теперь они уже

Для нас как лишний груз при переправе.

Влюбленность. Нежность. Страстная любовь…

Когда-нибудь мы к вам вернемся вновь.

13

У нас теперь одно лишь чувство — Месть.

Но мы иначе понимаем это;

Мы отошли от Ветхого завета,

Где смерть за смерть. Нам даже трудно счесть…

С лица земли их будет сотни стертых

Врагов — за каждого из наших мертвых.

14

Мы отомстим за все: за город наш,

Великое творение Петрово,

За жителей, оставшихся без крова,

За мертвый, как гробница, Эрмитаж,

За виселицы в парке над водой,

Где стал поэтом Пушкин молодой,

15

За гибель петергофского «Самсона»,

За бомбы в Ботаническом саду,

Где тропики дышали полусонно

(Теперь они дрожат на холоду).

За все, что накопил разумный труд,

Что Гитлер превращает в груды груд.

16

Мы отомстим за юных и за старых:

За стариков, согнувшихся дугой,

За детский гробик, махонький такой,

Не более скрипичного футляра.

Под выстрелами, в снеговую муть,

На саночках он совершал свой путь.

17

--">