Ника Дмитриевна Ракитина - Мир Колодца Ангелов [СИ] (ознаком)

сквозь сито не просеяли — но природу тепла так и не установили. А название прижилось.

Это место было очень похоже на Землю — только здесь была ранняя весна. Кристина вела меня по грунтовой дороге, старательно обходя лужи с желтой глинистой водой. Сверху светило самое обыкновенное солнце. Стигматы на щеках болели, и я старательно задирал воротник куртки и плечи.

За нами увязалась собачка археологов. Носилась, поднимая брызги, что-то вынюхивала в подмытом водой ледяном кружеве обочин. Упоенно лаяла на ворону. Ворона гордо восседала на березе — ну как еще назвать дерево с черными полосками, расчертившими белую кору? Почки, набухшие на ветках, пахли зеленью.

Проселок закончился на поляне. Из прошлогодней травы здесь вырастала ажурная мачта бывшей ЛЭП, к ней привалилась ржавая баржа, до середины вросшая в землю. Меня тут же потянуло наверх. Люки были открыты, из трюмов несло сырым холодом, словно зверь из желтого льда, живущий в темноте, дышал в лицо. Я помог Кристине взобраться на палубу. Мы обошли ржавые кнехты, трапы и выступы. До головокружения нагляделись в глубину трюмов под ногами. Археологическая собачка унеслась, солнце закрылось тучкой. Я спрыгнул на землю и подхватил Кристину, так что она на мгновение ткнулась носом в мою куртку.

— Страшно…

— Мы уйдем, а он останется. Будет жить в барже даже летом.

— Ты проголодался?

Я покрутил головой и украдкой вытер нос.

Кристина налила чай с малиновым сиропом в крышку от термоса, и мы по очереди пили на ходу, грея о крышку ладони. К Могильникам мы не пошли. А вышли на поле, посреди которого одиноким зубом возвышалась стена с дверным проемом.

— Дом снесли?

— Дома никогда не было.

И Кристина рассказала таинственным голосом, что эта дверь ведет в еще одно параллельное измерение, похожее на «каппу» и Землю так, что различия не увидишь. И если туда уйдешь — уйдешь навсегда, даже не поняв, что ушел.

— Рискнем? — ее волосы растрепались рыжим облаком, рыжие глаза смеялись, и я шагнул вперед.

— Только вместе, — предупредила Кристина. — А то вдруг там тебя нет?

Я сделал вид, что боюсь, и в узкий, заваленный битым кирпичом проем мы протиснулись боком, вздрагивая и крепко взявшись за руки. Ничего не изменилось. Ветер все так же ерошил прошлогоднюю траву и прутья краснотала, солнце висело над головой, и дверной проем четко рисовался на фоне облезающей штукатурки.

— Еще?

Кристина покрутила головой:

— Только раз можно…

И тогда я рассказал ей о своем сне и ловушке у Мудрецов. Зачем?

…Уход. Перекат. Фонтанчик песка у плеча. Стеклянная капля в воронке. Движение за спиной. Я вовремя вздернул ствол, уводя луч от Кристининой головы. А она сорвала с моего воротника ртутный шарик и запустила между скалами. Тот сверкнул, кувыркаясь в воздухе, и сеть лучей, почти сотканная над головой, отклонилась вслед.

— М-маячок, п-пеленгатор, — Кристина судорожно смеялась, сидя рядом со мной на песке. Ее шлем качался, как одуванчик. Роботы потрошили лазерными лучами воздух, совершенно не обращая на нас внимания.

— Откуда ты?..

— Догадалась. Пойдем? — на этот раз она помогла мне встать.

— Это невозможно.

— Отличия все-таки есть.

Шутка, игра… А двери действительно вели в параллельный мир.

Мудрецы отдалялись с каждым шагом. Я старался не оглядываться. Не хотелось думать, что сюрпризы не кончились.

Иногда мне чудится, что мир вокруг — компьютерная модель. Бегалка и стрелялка. Но — он слишком наполнен ненужными деталями, слишком избыточен, чтобы оказаться просто моделью — даже для таких продвинутых компьютеров, как наши. И Кристина…

Она убежала далеко вперед и махала мне рукой. Я не сразу понял, что она запрещает мне подходить.

Песок в этом месте закручивался в воронку — ловушка, как на Летане-2, только размером поменьше. Та засосала планетолет. Слои почвы перемешивались, сплетались оранжево-серыми жгутами, устремляясь в общую точку, утаскивая с собой Кристину. Дробили по скафандру мелкие камешки. Горловина, перетяжка вселенских песочных часов. Скафандр будет сопротивляться давлению. Жить Кристине еще шесть-восемь часов — пока не разрядятся батареи, генерирующие тепло и кислород. Когда в прошлом веке взорвался «Челленджер», в центре управления полетом еще несколько секунд слышали переговоры экипажа. Меня всегда интересовало, о чем можно --">