Ника Дмитриевна Ракитина - Мир Колодца Ангелов [СИ] (ознаком)

Городе лишь внешнее представление. Вот кварталы домов в стиле модерн начала прошлого века. Вот закрученный кверху лист — монорельсовая станция, над которой раскинул крылья золотой римский орел. Вот кирпичные башни с утолщениями наверху. Кем, когда, для кого построены — издали не узнаешь. И мы стремились в Город так, будто на его улицах были для нас разложены панацея, эликсир бессмертия и всеобщая справедливость. Но не смогли пересечь даже четырехкилометровой границы.

Я осекся на Мудрецах. Так назывались скалы, на которые выводил мой коридор. Это был обыкновенный институтский коридор — пока идешь по нему нормальным шагом. Но стоило разбежаться как следует, так, чтобы узоры на стенах слились и мигающие лампы над головой обратились в единую полосу — и вот уже синим впечатаны в песок ребристые следы ботинок и тени покосившихся базальтовых столбов, сквозь которыепросвечивает косматое солнце. Мудрецы напоминали окаменевшие смерчи. И склонившихся в разговоре великанов. Они действительно говорили на рассвете и на закате. Физики из ИЭФ объясняли звук температурными процессами в источенном кавернами камне и воздействием ветра. Но, раз услышав низкий вибрирующий стон, легко было усомниться в его естественном происхождении.

…Падение. Перекат. Лазерные лучи на фоне солнца кажутся черными. Взвихренные песчинки царапают закрывающий лицо щиток. Зарядная спираль лазгана раскалилась до синевы. Мудрецу, за которым я укрылся, достается серия шаровых молний размером с каштан.

Мы с врагом словно испытываем друг друга на соображение и скорость. В лучшие свои дни мне удается продержаться до восемнадцати минут. Об испробованном оружии я не говорю. Например, световые гранаты бесполезны: у тех, кто воюет со мной, нет глаз.

Сперва я думал, что это люди. Ростом и комплекцией они похожи на меня. У них две руки, две ноги, голова в непрозрачном шлеме, переходящем в болотного цвета скафандр с квадратным утолщением на спине. Утолщение я принимал за баллон с дыхательной смесью, пока не попал в него из подствольного гранатомета. Противник двигался все так же резво и с развороченной спиной.

Уход. Кувырок. Стреляю с колена.

Они не уклоняются. Просто новые возникают на смену убитым — точно вырастают из земли. Иногда я думаю, что со мной воюют не роботы — фагоциты или муравьи-солдаты с одним единственным заложенным инстинктом.

Прыжок. Поворот. Косматое солнце касается четкой линии горизонта. Камень сквозь кожу перчатки согревает ладонь.

Мы словно связаны с врагом незримой нитью. Куда бы я ни метнулся, как бы быстро ни двигался — меня все прочнее укрывает смертоносная сеть.

Всех нас предупреждали заранее: ипсилон-реальность впускает, но чтобы оттуда вернуться — надо умереть. Или, возможно, проникнуть в Город — этого пока не сумел никто. Для каждого ловушка на входе своя, она не зависит ни от расположения коридора, ни от времени, ни от лунной фазы. Убитого выбрасывает назад — целым и невредимым физически, но с памятью об агонии. Многие не выдерживали и уходили. Я умер уже шесть раз.

После первого, валяясь в реанимации, я увидел тот же сон, что при вступительных экзаменах в астрошколу и во время переводных. Я бежал по астероиду. Я знаю, что сильно от него оттолкнувшись, можно взлететь, но во сне этот факт не имел значения. Мой бег скорей был похож на серию затяжных прыжков. Удары подошв о камень, проходя сквозь тело, гулом отдавались в гермошлеме. Еще я слышал шипение выходящей из трубки дыхательной смеси, свое тяжелое дыхание, стук сердца и шум крови в ушах. На руках я нес женщину. Кажется, она была ранена, и я торопился добежать с ней до жилого купола или корабля. На этом сон обрывался.

В этот раз я узнал Кристину. Я видел сквозь шлем ее лицо — бледное, с каплей крови, ползущей вдоль виска — какой-то очень киношной, похожей на пролитое варенье. Казалось, Кристина сдернет шлем, сотрет каплю пальцем и сунет палец в рот:

— М-м… обожаю вишневое варенье.

Мне стало смешно, и я проснулся, улыбаясь. Кристина сидела возле постели.

— Пять минут на одевание, — строго сказала она.

Официально это место называлось каппа-реальность. В обиходе — Теплые Могильники. Впервые проникнув сюда, десантники наткнулись на гряду невысоких земляных холмов. Холмы были похожи на могилы, но испускали ровное тепло. Гряду раскапывали, проверяли на все виды известных излучений, только что --">