Ирина Литвинова - Поцелуй или жизнь. Книга 2

Ты получил двойной урок.

И все, кто помнят, кем ты был,

Тебя не пустят на порог…

Не всё до нитки проиграл,

Раз на кону осталась жизнь…

Конец игре — подставь их сам,

И ставки станут не важны.

Последний выстрел — наугад,

Ведь бой без правил — тоже бой.

Они не верили, что ты

Все время был самим собой,

Одним из многих — может быть.

Но никогда одним из них —

Спроси себя, когда ты стал

Своим среди чужих?

Проститься проще, чем простить;

На рубеже добра и зла

Вновь на полкорпуса вперед

Лошадка тёмная пошла.

Всё получилось невпопад,

Но было в общем-то не зря…

И то, что ты считал своим,

Вернётся на круги своя…

Он тяжело вздохнул и устало посмотрел на своего собеседника. Вот уж в ком воплотилось хваленое северное упорство и бесстрашие: уж сколько раз карающий топор палача грозился одним махом отхватить эту буйну голову, и что? Покушения как были, так и продолжаются; лорды как мёрли, так и мрут; "переговоры" с берсерками как велись, так и ведутся. Уж чего он только ни делал: и убеждал, и запрещал, и угрожал, — все без толку! Ответ он получал лишь один:

— Так казни, великий Вождь! Казни! Только не забудь, как некогда за такое же преступление пощадил Седрика Монруа!

— Седрик Монруа мертв, — покачал головой Шингарр, — а о мертвых либо хорошо, либо…

— "Либо", Шингарр! — ядовитое шипение в ответ. — "Либо"! Единственное, о чем я жалею, так это о том, что ему посчастливилось сдохнуть слишком рано! Слишком быстро! И не от моей руки…

— Я прикрывал тебя все эти двадцать лет, ненароком подставил под удар сына, а если эти правдоискатели все же докопаются до истины, защищу тебя! Взамен прошу лишь одного: хватит…

— Хватит?! О нет… Этих щенков я не боюсь, — самодовольный хмык. — Зубки о меня обломают! Я закончу начатое, чего бы это мне ни стоило…

— Чего ты хочешь? Моей смерти?

— О-о-о-о… Ты умрешь последним, Шингарр. Ты сдохнешь в муках, будешь корчиться от страданий так же, как я! Но сперва ты увидишь, как я вырежу всех Монруа до последнего! Так удачно все змееныши соберутся на Охоте — спасибо тебе. А там и душу отпустить "случайно" в Царство Мертвых можно, и никто ничего не заподозрит… А потом и твоя очередь подойдет…

— Со мной можешь делать все, что заблагорассудится — я заслужил. Но детей — не трожь!

— А то что? Разгневаешься? "Опекать" перестанешь?! Да ради Мрачного! Не нужны мне ни твоя жалость, ни твое благородство! Не тебе рассказывать мне о прощении и принятии! Лучше вспомни, как сам навеки закрыл прекрасные глаза рыцаря Благородное Сердце. Те самые изумрудные очи, в которые с первого взгляда влюбилась твоя Гризельда! Не называла женушка тебя в постели Гвейном? Нет?! А жаль, такое интимное воспоминание пропало!

— Прекрати. Ты можешь думать все, что хочешь, но в смерти сэра Гвейна и Пенелопы Веридорской моей вины нет.

— Конечно же! Это все их собственная вина! Они же сами позволили себя убить! А впрочем, мне до них дела нет и никогда не было… Предупреждаю тебя, Шингарр: не мешай мне, и тогда, может, я пощажу твоего бастарда, хоть и считаю, что выродок Гризельды не достоин жизни!… О, как у тебя глаза потемнели! Ну же! Давай! Ударь меня! Или вы, о всемогущий Вождь, герой лишь на словах?!

— Прости меня… — только горестно вздохнул и понурился Шингарр. — Прости… Я идиот. Я правда не хотел… Одна единственная ошибка… Я все исправлю, даю слово…

— Поздно уже что-то исправлять. Уже лет тридцать как поздно, — донесся до него приглушенный, не менее горький ответ. — Боги, как же я тебя ненавижу… Не вмешивайся! У тебя хорошо получалось изображать слепца все эти годы, вот и не изменяй себе сейчас! А нечего делать — найди убийцу сэра Гвейна и великой королевы. Если это, конечно же, был не ты сам…

— Послушай… — попробовал было снова Шингарр, но тщетно.

— Просто не мешай мне! И все. Твои сожаления — только соль на рану!

Послышалось легкое шуршание шагов по траве, сменившееся ритмичное перестукивание набойки каблука о вымощенную дорожку, тянущуюся между цветущих деревьев и благоухающих клумб в саду, разбитом близ королевского дворца веридорских монархов.

— Мешать — не буду, — полетел в удаляющуюся спину шелестящий шепот Саратского Вождя. — Я помогу тебе…

***