(Furimmer) - И всё у них будет хорошо (СИ)

class="book">Барти пьёт только дорогое вино — он может позволить себе и не такое, благодаря деньгам и власти отца. Барти может позволить себе быть глупым и капризным мальчишкой, как называет его Долохов. Долохов вообще любит сыпать оскорблениями, сквозь стиснутые зубы.

— Дуррррак, — раскатисто шипит по-русски Долохов, крепче сжимая пальцы на изящной белокожей шее Барти — точно останутся синяки.

— Дурррак, — передразнивает Барти, хохоча, и пытается дотянуться до губ Антонина.

Долохов брезгливо морщится и бьёт Барти раскрытой ладонью по лицу, и уже изрядно выпивший юноша, не удержавшись на ногах, падает.

— Протрезвей, мальчишка.

Барти стирает кровь с лица и запивает удар новым глотком вина из отцовских запасов.

— Попробуешь? — протягивает перепачканный кровью бокал мужчине.

— Не поможет, я не занимаюсь совращением малолетних, как бы ни был пьян, — но бокал всё же принимает и одним глотком допивает остатки вина. — Вкусное.

— С чистейшей кровью! — Барти заливается радостным смехом. — Ещё?

— Не поможет, — Долохов садится рядом. — Что ты делаешь?

— Люблю, — Барти пожимает плечами, — наверное.

— Не стоит, — в голосе Долохова нет ничего, кроме усталости.

— Не стоит, — повторяет Барти. — А как тогда?

— Никак.

Барти хочет рассмеяться. Или разреветься. Вот только Долохов ни того, ни другого не оценит, поэтому Барти просто придвигается к мужчине ближе и кладёт голову ему на плечо. Долохов не отталкивает.

— Никак, — повторяет Барти.

— Никак, — соглашается Антонин.

И они ещё долго сидят в полной тишине, прежде чем Барти, наконец сумев справиться с эмоциями, почти равнодушно — как он на это надеется — и даже немножко капризно тянет:

— Хочу вина.

Долохов смеётся и ерошит волосы Барти.

— Мальчишка.

Антонин встаёт с пола и помогает подняться Барти.

— Ну пошли разорять запасы твоего отца.

Барти улыбается и крепче сжимает чужую тёплую ладонь.

========== Немного счастья. Перси Уизли/Лаванда Браун ==========

Гет || G || Drama, Angst, POV || OOC || Перси Уизли/Лаванда Браун

Лаванда сидит передо мной абсолютно обнажённая на подоконнике и болтает ногой, допивая остывший чай. Она бурно жестикулирует и капризно тянет гласные. Собственная нагота её ничуть не смущает, хотя как-то поздно стесняться после того, чем мы были заняты буквально пятнадцать минут назад.

На часах четыре утра и жутко хочется спать, а ведь скоро на работу. Опять идти невыспавшимся и измотанным. Лаванда прекрасно знает, что утром мне нужно в министерство, но это знание никогда её не останавливало от звонков в полночь (будь проклята Грейнджер с её магловскими штучками), чтобы жалостливо попросить приехать.

Нет, результат поездки к Лаванде меня всегда устраивал: хороший секс, хорошее вино, разговоры до утра, а вот то, что утром приходилось ехать на работу — уже не очень.

— Ты меня совсем не слушаешь! — в голосе Лаванды обида.

— Конечно слушаю, сладкая, продолжай, пожалуйста.

Лаванда недовольно морщится, но молчать долго не может.

— Всё, что я хочу — это немного счастья? Разве я его не заслуживаю?

— Конечно, заслуживаешь, милая.

— Я ведь не так много прошу! Я просто хочу быть нужной. Я хочу, чтобы рядом со мной был человек, которому я была нужна также сильно, как он мне. Я хочу, чтобы ему можно было позвонить в два ночи и сказать, что просто хочется услышать его голос. Чтобы он приезжал ко мне в пять утра только потому, что я написала ему, что соскучилась. Хочу человека, с которым можно сидеть обнажённой на кухне и пить остывший чай, вместе гулять по ночному Лондону и осеннему парку, чтобы он завязывал мне шарф и грел руки в своих карманах.

Она жалобно смотрит на меня.

— Я хочу, чтобы меня любили.

Улыбаюсь и подхожу вплотную к Лаванде.

— Как много и мало надо человеку для счастья.

Лаванда пытается что-то мне возразить, но я затыкаю её поцелуем, через пару мгновений она с жаром отвечает мне, забывая о предмете спора. Её руки путаются у меня в волосах, я беру её на руки и

--">